Чтобы претворить в жизнь эти простые и фундаментальные принципы, необходимо принять серьезные меры, соответствующие стоящим проблемам. Мы предложим здесь некоторое количество этих мер. Имея в виду драматичность нынешней ситуации, описанной в книге, некоторые читатели сочтут, быть может, что предлагаемые меры носят паллиативный характер и не обладают достаточным потенциалом для излечения общества. Однако нам представляется, что, будучи нацелены на демократию и на финансовый сектор, ключевой для распространения «казино-финансов», они способны вызвать требуемое воздействие.

Другим читателям они могут показаться нереалистичными. Конечно, их осуществление будет трудным, но именно взявшись за суть проблем, можно рассчитывать на излечение от многих современных недугов.

Установление прямой демократии (по образцу, например, Швейцарии), чтобы граждане могли вынести на обсуждение спорные темы и чтобы решение принималось в ходе референдума. В таких странах, как Франция, Германия, Великобритания или Италия, количество подписей для инициирования референдума не должно превышать миллион. Немыслимо, чтобы в этих странах, считающих себя демократическими, самые существенные вопросы – политического, социального, экономического, энергетического или финансового порядка – не решались в ходе демократической процедуры, а зависели в конечном счете от воли первого лица. Что это лицо избирается, а, например, не наследует власть, ничего не меняет в его «монархическом» характере, и это тем более так, если, с одной стороны, будучи избрано, оно забывает свою кандидатскую программу и, с другой – принимает произвольные решения под давлением мощных лобби. Франция представляет собой особый пример, где избранный каждый пять лет «монарх» располагает Елисейским дворцом с бюджетом в 100 млн евро в год и несообразно раздутым персоналом: около 800 человек находятся в его распоряжении – повара, шоферы, парикмахер, не говоря уже о специалистах по коммуникации и уборщиках разного сорта. Когда президент отправляется в провинцию, его безопасность обеспечивают одна-две тысячи силовиков![125].

Установление такого типа прямой демократии, вероятно, пройдет через создание на международном уровне гражданской сети, объединенной несколькими базисными принципами. Поскольку серьезные экономические, социальные, экологические проблемы, с которыми мы сегодня сталкиваемся, требуют глобальных же решений, то поиск таких решений и способ их внедрения должны стать целью такой сети. Ее координаторы не должны быть профессиональными политиками и, следовательно, не должны оплачиваться из кармана активистов или за счет общественных фондов; это было бы контрпродуктивно. Ибо, с одной стороны, политики отрезаны от реального мира, проблемам которого они должны посвятить свое время и усилия; с другой – такое финансирование является благоприятным для коррупции и махинаций самого разного рода. Гражданская сеть, функционирующая без профессиональных политиков, позволит обойтись без членских взносов, без риска растрат, хищений, злоупотреблений, которые, как мы видим на примере многих стран, включая Францию, с трудом поддаются полному искоренению. Системы прицельного финансирования, осуществляемого локально и прямо участниками сети, будет достаточно для поддержки различных видов деятельности: координации сайтов, проведения семинаров и других встреч, организации кампаний и т. д.

Необходимо следить за тем, чтобы борьба с терроризмом не превратилась в удобный повод для усиления контроля над гражданами, как это происходит в США и во Франции после терактов 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и в январе и ноябре 2015 года в Париже. Граждане должны сохранить право на уважение их приватной сферы. Демократия не должна мириться с тем фактом, что их телефонные разговоры систематически прослушиваются, а электронная переписка постоянно читается.

Необходимо установление демократического контроля над институциями, практикующими широкомасштабное наблюдение за гражданами.

Необходимо также, чтобы свобода печати и других медиа была не только провозглашена в теории, но и ясно реализована на практике. В частности, следует снять с сетевых изданий, которые ради сохранения своей независимости отказываются от финансирования через рекламу, скандально тяжелое бремя налога на добавленную стоимость.

(1) Регулирование финансового сектора

• Следует резко ограничить задолженность банков. Собственные капиталы, на сегодняшний день соответствующие в лучшем случае 4-5% совокупности обязательств крупных банков, должны были бы составлять по меньшей мере от 20 до 30%, как это было в XIX – начале XX века[126]. Когда какая-нибудь семья влезает в долги, чтобы купить дом, банк требует доли капитала порядка 20% от стоимости недвижимости, а вовсе не довольствуется 4%. По какому праву крупные банки для своих собственных дел считают возможным избегать ограничений, которые они сами же устанавливают для своих клиентов?

Инвестиционным банкам удалось, благодаря интенсивному лоббированию, ослабить исходные версии так называемых соглашений «Базель III», одной из целей которых и было несколько ограничить возможность их гигантских задолженностей. Примечательно, что именно эти банки и поднимают страшный крик по поводу колоссальных долгов развитых стран, тогда как эти долги усугублены как раз массивными государственными вливаниями в банки с 2008 года.

К тому же ввод ограничений на процент задолженности крупных банков вызовет по-настоящему стабилизирующий эффект, только если эта мера будет дополнена существенным сокращением их внебалансовой деятельности. Действительно, чтобы получить реалистичную картину банковской задолженности, нужно принять во внимание всю совокупность обязательств банка, как фигурирующих в балансе, так и отсутствующих, которые отличаются особой непрозрачностью. Таковы, например, общие фонды дебиторской задолженности (таков технический термин суконного финансового языка), которые чаще всего не фигурируют на балансе. На деле эти фонды суть образования ad hoc (финансовая выдумка неисчерпаема), позволяющие банкам приукрашивать их отчет, отфильтровывая из него сомнительные активы и безнадежные займы. Настоящие риски, таким образом, камуфлируются, обязательства банков предстают заниженными по сравнению с реальными, а их собственные капиталы в процентном отношении к их обязательствам искусственно раздуваются. В результате, если сравнить собственные капиталы с совокупностью обязательств, как внутри баланса, так и вне его, как оно и должно было быть, они рискуют соответствовать еще более низкому проценту, чем 4 или 5 официально объявленных процентов. Таким образом, для того чтобы реально представить себе состояние задолженности крупных банков, необходимо при учете их обязательств принимать во внимание и их гигантскую внебалансовую активность. Кроме того, цель существенного сокращения этих внебалансовых сделок может быть достигнута только при жестком ограничении распространения деривативов.

• Следует снова отделить инвестиционные банки от депозитных, как это было установлено в США законом Гласса-Стиголла в 1933 году (закон был фактически отменен в 1999 году). Такое разделение защищает клиентов депозитных банков, поскольку запрещает инвестиционным банкам играть в казино с их капиталами, что выступает серьезным фактором стабильности.