74

Когда мы угнетены сознанием нашей никчемности, то считаем себя не просто ниже людей определенной категории, а самыми что ни на есть низкими во всем человечестве. Тогда мы ненавидим мир и готовы гнев свой излить на все мироздание. Неудовлетворенных укрепляет падение счастливых и позор праведных. Во всеобщем падении они видят приближение всеобщего братства. Хаос, как и смерть, уравнивает всех. Пламенное убеждение неудовлетворенных в том, что новая жизнь и новый порядок будут построены, подкрепляется сознанием, что старое надо разрушить до основания, прежде чем может быть построено новое. Их вопль о пришествии полон ненависти ко всему существующему и полон тяги к концу мира.

75

Страстная ненависть может придать значение и цель даже пустой жизни. Таким образом, люди, угнетенные бесцельностью своей жизни, пытаются найти для нее новое содержание, не только посвящая себя «священному делу», но и воспитывая в себе фантастические требования к жизни. А массовое движение предоставляет им неограниченные возможности и для того и для другого.

76

Паскаль говорит, что «все люди от природы ненавидят друг друга» и что любовь и милосердие – только «притворство и фальшивая личина, потому что, по сути, они – та же ненависть»{99}. Правда это или нет, но нельзя не заметить, что ненависть – постоянный ингредиент в соединениях и комбинациях нашей внутренней жизни. Все виды нашего энтузиазма, наши привязанности, увлечения, страсти, надежды, если разложить их на составные части, выделят ненависть. С другой стороны, энтузиазм, привязанность, надежду можно составить путем синтеза, активизируя ненависть. Мартин Лютер говорил: «Когда мое сердце холодно и я не могу как следует молиться, я бичую себя мыслью о греховности и неблагодарности моих врагов: папы римского с его сообщниками и паразитами и Цвингли, так что сердце мое переполняется справедливым негодованием и ненавистью, и я могу сказать горячо и страстно: „Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя!; и чем больше я распаляю себя, тем горячей становится моя молитва“»{100}.

77

Единение и самопожертвование, даже когда они воспитываются самыми благородными средствами, сами по себе порождают ненависть. Даже тогда, когда люди объединяются вместе, чтобы способствовать терпимости и миру на земле, и тогда они часто проявляют нетерпимость по отношению к тем, кто с ними расходится во мнениях.

Отчуждение от самого себя, без чего не может быть ни самопожертвования, ни полного слияния личности с коллективом, приводит, как уже упомянуто{101}, к страстным чувствам, в том числе к страстной ненависти. Имеются, конечно, и другие факторы, способствующие росту ненависти в обстановке единства и самопожертвования. Акт самоотречения, по-видимому, дает нам право относиться сурово и беспощадно к другим людям. Преобладает почему-то мнение, что человек убежденный, особенно религиозный, – личность смиренная. На самом деле самоотречение и самоунижение порождают гордость и надменность. Человек убежденный склонен видеть в себе одного из избранных, соль земли, светоч мира, князя, прикрытого смирением, но предназначенного унаследовать и эту землю, и царство небесное{102}. Каждый, кто не принадлежит к его вере, порочен; кто не желает слушать его – обречен на гибель.

Существует еще и другое мнение: когда мы отрекаемся от себя и становимся частью единого целого, мы не только отрекаемся от личной выгоды, но и от личной ответственности. Невозможно предвидеть, до какой крайней жестокости и безжалостности может дойти человек, когда он освобожден от страха колебаний, сомнений и совестливости – того, что нормально для сознания самостоятельной личности. Когда теряем нашу личную независимость в коллективности массового движения, мы находим для себя новую свободу – свободу ненавидеть, запугивать, лгать, мучить, убивать, предавать без стыда и зазрения совести. В этом и есть часть того, чем притягивает массовое движение. Мы находим в этом «право на позор», имеющее – по Достоевскому – непреодолимый соблазн{103}. Гитлер презрительно говорил о зверстве отдельной личности: «Всякий акт насилия, не имеющий крепкой духовной основы, полон колебаний и неуверенности. Ему не хватает твердости, которая возможна только в фанатической перспективе»{104}.

Таким образом, ненависть – не только средство для объединения, но и продукт объединения. Ренан говорит, что мы никогда, начиная с сотворения мира, не слышали о милосердной нации{105}. Можно добавить: мы никогда не слышали также о милосердной церкви или о милосердной революционной партии. Ненависть и жестокость, берущие свое начало в себялюбии и эгоизме, не идут ни в какое сравнение по эффективности со злобой и безжалостностью, порождаемыми самоотверженностью.

Когда нам приходится наблюдать кровопролитие, террор, разрушение во имя таких благородных порывов, как любовь к Богу, ко Христу, нации, народу, к эксплуатируемым и т. п., мы обычно приписываем это постыдное извращение властолюбивому и циничному руководству. В действительности же не манипуляции вождей, а процесс объединения, начавшийся во имя благородных целей, превращает благородные побуждения в ненависть и насилие. Деиндивидуализация – необходимое условие полной интеграции и самоотверженной преданности – в значительной степени является и варварским процессом. Камера пыток – это корпоративное учреждение.

78

Подражание – один из необходимых факторов объединения. Создание единой группы без распространения единообразия невозможно. Единомыслие и Gleichschaltung[3] высоко ценятся каждым массовым движением и достигаются как подражанием, так и послушанием. Само по себе послушание есть не что иное, как подражание и следование предписаниям.

Хотя подражание присуще всем людям, но у одних оно сильнее, у других слабее. Вопрос заключается в том, обладают ли неудовлетворенные, у которых существует склонность к объединенному действию и которые снабжены механизмом для его реализации (как об этом говорилось в разделе 43), развитой способностью подражать? Является ли подражание в каком-либо роде средством для бегства от неудовлетворенности?

Главное для неудовлетворенного – его сознание своего изуродованного и бесплодного «я»; основное желание – оторваться от нежеланного «я» и начать новую жизнь. Это желание он пытается осуществить либо приобретением нового лица, либо стремлением затушевать и замаскировать характер своей личности: достигнуть того и другого можно подражанием.