— Зол на Урзу? — спросил Ахмаль. Тень кивнула в темнота

— На то, что господин Урза все время его дразнит. Все время хочет выставить его дураком. Все время ищет, как бы обманом отобрать у него камень.

— И вот господин Мишра выпил достаточно набиза и достаточно разозлился, чтобы пойти к Урзе и решить это дело раз и навсегда, — закончил за юношу Ахмаль.

Тень пожала плечами.

«Да, так и есть», — подумал Ахмаль. Отличная идея — разбудить брата среди ночи только для того, чтобы разрешить спор, начатый тремя днями раньше.

Если только он и вправду рассчитывал застать Урзу бодрствующим. Перед глазами Ахмаля возникла весьма мрачная картина. Похоже, младший брат действительно собирался кое-что себе вернуть.

От этой мысли старый землекоп похолодел.

— Быстро, — сказал он Хаджару. — Теперь у меня и вправду есть для тебя дело. Беги в палатку Токасии. Она спит в кресле. Разбуди ее. Расскажи ей то, что рассказал мне, и скажи, что я жду ее в комнатах бра… в комнатах господина Урзы.

Хаджар заколебался.

— Я не думаю… — начал он.

Ахмаль зашипел:

— Парнишка, ты столько выпил, что думать уже в самом деле не можешь! Я сказал тебе привести госпожу Токасию, и ты ее приведешь! Или мигом отправишься копать не транские машины, а выгребные ямы! А ну марш!

Угроза стрелой пронзила пьяный мозг Хаджара. Он тут же пришел в себя и со всех ног помчался на скалу, где стояла палатка Токасии.

Ахмаль покачал головой и зашагал в сторону хижины Урзы и Мишры. Грузное приземистое здание из грубо отесанных бревен с крышей из шифера. Крепкая дверь и окна из вощеной бумаги защищали от пустынного ветра. «Одному там уютно, — подумал Ахмаль, — двум мальчишкам — нормально, а вот двум юношам уже тесно. А если они еще и злы друг на друга, то и вовсе невыносимо».

В окнах горел свет, так что если Мишра и думал украсть что-то незаметно для брата, то его затея провалилась. Снаружи было очень хорошо слышно, что внутри ссорятся. Мишра, как того и следовало ожидать, что-то бубнил пьяным голосом, Урза же, напротив, говорил отрывисто и резко.

У порога Ахмаль остановился. «Пока, — решил он, — лучше подождать. По крайней мере до прихода госпожи Токасии».

Голоса стали громче, со стороны бараков других учеников приближались огоньки. «Ага, — подумал Ахмаль, — если молодой господин Мишра в самом деле надеялся побеседовать с братом наедине, то и эта его затея провалилась». Урза перешел на крик, но Ахмаль смог разобрать только слова «вор!» и «ложь!».

Из темноты появились Хаджар и Токасия. Молодой фалладжи сразу сообразил, что к чему, и тут же исчез, отправившись обратно к палаткам землекопов. Он, несомненно, расскажет всем, что братья наконец решили выяснить отношения.

Токасия была немного не в себе, она еще не до конца проснулась. Приглаживая пальцами короткие седеющие волосы, она спросила Ахмаля:

— Почему ты их не остановил?

— Потому что, насколько я мог расслышать, мебель они пока не ломают, — ответил старик. — Все равно нам следует еще немного подождать. Драка зрела несколько месяцев кряду, так что надо дать им возможность выплеснуть из себя эту ерунду.

Донесся звук бьющегося стекла. Токасия сделала шаг ко входу, но Ахмаль удержал ее за руку.

— Каждый раз, когда мальчишки дрались, кто-нибудь вмешивался, — сказал он. — Так что пусть теперь продолжают. Да, они заработают несколько синяков и порезов, но это ничего — главное, чтобы они разобрались друг с другом самостоятельно, без посторонней помощи.

Крики стали совсем неразборчивыми, казалось, из комнаты слышен лай диких собак, а не человеческие голоса. Затем раздался звук, свидетельствовавший, что в комнате еще что-то расколотили, что-то большое и тяжелое. У дверей собрались почти все ученики и несколько землекопов, приведенных Хаджаром.

И тут в окнах зажегся очень яркий свет. Золотой лучик свечи исчез на фоне пламени двух костров — зеленого и красного.

Ахмаль опустил руку. Он никогда не видел, чтобы свечи или лампы давали такой свет. Он подумал, не опрокинули ли братья масляную лампу на пол и не начался ли пожар. Мысль дать братьям возможность разобраться друг с другом собственными кулаками внезапно перестала казаться столь разумной.

— Это камни, — сказала Токасия, ее голос дрожал от страха. — Они применили друг против друга камни.

— Транские камни? — спросил Ахмаль, но собеседница уже не расслышала вопроса, со всех ног ринувшись к двери. Спустя мгновение Ахмаль последовал за ней, жестом приказав остальным не двигаться.

Токасия распахнула дверь и влетела внутрь, Ахмаль дышал ей в спину. Фалладжи почувствовал запах дыма и заметил, что мебель и пол комнаты обожжены, хотя нигде не было видно открытого огня.

Братья стояли в противоположных углах комнаты. Каждый из них сжимал в руке камень. Камень Урзы вспыхивал красными огненными стрелами, а камень Мишры испускал изогнутые зеленоватые копья. Копья сталкивались со стрелами в середине комнаты, и казалось, что там сошлись в схватке разноцветные руки, пытающиеся побороть друг друга.

С каждым мгновением оба брата слабели. Мишра был похож на загнанную лошадь, у него шла кровь из носа. Лицо Урзы исказилось от боли, у него тоже из носа шла кровь. Мишра почти сидел на корточках, а его брат стоял величественно и прямо. Каждый сжимал силовой камень обеими руками.

Даже комната пострадала от стрел силы и слабости. Внутри было очень жарко, воздух дрожал от наполнявшей его энергии, пульсирующий звон с каждым мигом становился все громче. Ни один из братьев не желал сдаваться, воздух между ними вспыхивал все ярче.

Токасия подняла руки и что-то крикнула, но Ахмаль не разобрал слов. Братья не обратили на ученую ни малейшего внимания, настолько они были захвачены дуэлью. Токасия снова закричала и сделала шаг вперед, встав точно посередине между юношами, там, где сталкивались красные и зеленые лучи. Ее руки были подняты, словно она хотела силой остановить мальчиков и их камни,

Ахмаль подхватил ее крик и рванулся вперед, но было поздно. Рубиново-зеленый, нефритово-красный луч разорвался, оба брата уставились на ученую. В удивлении они на мгновение забыли о том, что должны контролировать свои камни, и лучи того и другого внезапно брызнули во все стороны…

Комната взорвалась.

Ахмаль почувствовал, как ударная волна подняла его в воздух и отбросила назад, туда, где должна была находиться дверь. Неистовая сила опрокинула все четыре стены и снесла большую часть крыши, осыпав наблюдателей обломками шифера и горящими кусками дерева.

Когда Ахмаль очнулся, первое, что он увидел, были звезды. Они нежно кружились перед его глазами. Он медленно поднялся на ноги, чувствуя ужасную боль в левом колене. Старый землекоп сжал зубы и огляделся.