— За что? Я ничего… — пытаюсь оправдаться, но он меня прерывает.

— Замолчи! Я тебя предупредил, Ника! Следи за своим поведением, иначе я за себя не ручаюсь. Ты моя! Только моя! — под конец шепчет и впивается в мои губы грубым, властным и требовательным поцелуем, от которого мне становиться страшно. Хочется ещё сильнее оттолкнуть его и сбежать, чётко осознавая, что Максим пьян, и в таком состоянии он может сделать что-то ужасное… со мной! Нет!

Его руки ходят по моему телу, грубо сминая различные участки моего тела, в особенности ягодицы. Останутся синяки на бёдрах, и это я знаю точно. Отпечатки его пальцев останутся, и будут храниться на моём теле ещё долго. Даже когда он придёт в себя и возможно попросит прощение. Но я не буду держать обиду. Я знаю, что сама виновата…

— Идиот. Придурок. Ненормальный, — шепчу, когда он, отпустив меня, уходит и поднимается на второй этаж. Я медленно сползаю по стенке, понимая, что он просто ревнует. Ревнует меня к репетитору Тёмы. Да, я обняла Ваню, но просто в знак поддержки. У его бабушки обнаружилось серьёзное заболевание, и они теперь всей семьёй переживают за неё. И я переживаю, ведь когда-то она была моим репетитором по математике и Ваню я знаю с детства. И его жену, к слову, тоже…

Думаю, мне нужно поговорить с Максимом и всё ему объяснить. И если он развеет все мои сомнения и переживания, то я готова рискнуть на что-то большее…

— Я тебя предупреждал? — рычит на меня Максим через телефонную трубку. — Предупреждал?

— О чём ты? — спрашиваю, непонимающе смотря на Тёму и Ваню, который пришёл к нам, чтобы заниматься со старшим Солнцевым. — Максим, что случилось? — спрашиваю, догадавшись, из-за чего именно Максим может быть недоволен.

Я приехала в коттедж на машине Вани. Мы встретились с ним в магазине недалеко от дома. Он ехал к нам, заниматься с Тёмой и, наверное, охрана сказала Максиму или не знаю, как, но он узнал и… Зря! Зря я села в машину Вани! Не стоило!

— То, что он вновь в доме, Ника, — отвечает, но я всё равно не понимаю, что он от меня требует. Ведь я не обнималась и не притрагивалась к репетитору. — В доме установлены камеры и во дворе тоже! Я к ним подключён! Где ты с ним была? На свидание ходила? И как тебе? Понравилось?

— Нет… — собираюсь оправдаться и всё ему рассказать, но он меня прерывает.

— Ты доигралась, Ника! Я тебе предупредил, чтобы его больше не было рядом с тобой? Я тебе сказал, что ты моя жена? Моя, Вероника! — его голос срывается, и даже слышу, как он громко хлопает дверцей машины. — Ты меня не услышала?! Значит, будем другими способами твой слух тренирова

— Максим, я не…! — кричу в трубку, но он уже сбросил вызов. Пытаюсь его набрать сама, но он не берёт трубку, и я понимаю, грядёт что-то ужасное.

Вскакиваю и принимаюсь собирать бумаги Вани в стопку.

— Не стой столбом! Уходи! Быстро! Сейчас же! — тороплю его. — Мой муж… он… в общем, уходи! Немедленно! — выталкиваю его за дверь, а сама, закрыв дверь, не понимаю, что делать мне.

— Ника, всё в порядке? — спрашивает меня Тёма обеспокоенно.

— Да, — вру. — Иди к себе в комнату, я скоро приду, и… посмотрим фильм, — отсылаю мальчика, а сама остаюсь внизу, дожидаться разгневанного Максима, готовая сейчас же поцеловать его, отдаться и сделать всё, лишь бы не злился и не забирал у меня детей. Готова даже признать, что влюбилась в него, но мне страшно. И если хочет, то я вообще не буду из комнаты выходить, когда его дома нет. На всё пойду!

Только вот через полчаса в дом приезжает не Максим, а женщины в форме и объявляют мне, что Диму и Тёму забирают в детский дом и вручают мне какую-то бумажку, где говорится о том, что договор опекунства расторгнут.

— Что? — восклицаю, когда следом за женщинами входят мужчины в полицейской форме и устремляются на второй этаж. — Охрана! — зову своих ребят, но они не спешат приходить на зов хозяйки. — Охрана! — ещё громче ору и они, наконец, появляются. — Они хотят забрать мальчиков!

— Вероника Николаевна, — обращается ко мне одна из женщин. — Дети отправляются в детский дом. Официальное уведомление мы вам предоставили, так что не препятствуйте нам, иначе…

— А мне плевать! — кидаюсь, чтобы перегородить им дорогу, но не успеваю. Полицейским удаётся первым добраться до моих мальчиков, которые выбежали из комнат из-за моих криков. — Отпустите их! — бью их, но меня хватают и заламывают руки, чтобы не мешала.

— Ника, — кричат они, пока женщины ведут их к выходу.

— Да сделайте вы что-нибудь, — кричу я охране, но они вместо того, чтобы к мальчишкам бежать, меня пытаются освободить. — Уволю! — ору. — Сделайте хоть что-нибудь!

Мальчишек садят в машину, и лишь затем меня отпускают, но добежав до закрытой двери, я понимаю, что они её заперли. Дима плачет, глядя на меня, а Тёма… он сидит спокойно, но я вижу этот ужас в его глазах. Колочу машину, но ничего не помогает. Машина с моими мальчиками просто уезжает, а я бегу следом… только толку никого, поэтому я со всех ног бегу домой, хватаю телефон и звоню этому подлецу, что так мерзко решил поступить со мной.

— Сукин сын! Я тебя ненавижу! — кричу в трубку в слезах. — Я тебя ненавижу! Зачем? Зачем ты их забрал! Я тебя убью! — и швыряю телефон в стену, разбивая его к чертям. А затем то же самое делаю со всем, что попадается под руку. Нахожу фотографию Макса и ещё ненавистнее её разбиваю. Как и он меня только что.

Не знаю, сколько проходит ещё времени, но наконец, Максим появляется, находя меня среди погрома, собирающей вещи мальчишек в чемодан.

Я должна их собрать, чтобы, когда я их вновь заберу, у меня были их вещи! Да! И игрушки надо собрать! Димины любимые надо, чтобы он не плакал!

Приподнимаюсь и смотрю Максиму в глаза, чувствуя, что волна новой истерики накатывается с удвоенной силой.

— Что происходит? — задаёт вопрос, оглядывая пространство вокруг.

— Я ухожу, — шепчу охрипшим голосом

— Куда ты, Вероника? — спрашивает он меня, подойдя ко мне настолько близко, что дышать становится труднее. — Думаешь, сможешь сбежать? Уйти от меня?

— Да, — уверенно произношу, сдерживая слёзы. — Меня достали твои выходки, Чернышёв! Забирай всё! Завтра же подпишу документы, и всё достанется тебе, но сегодня я уйду! — выкрикиваю и делаю попытку уйти от него в сторону.

— Нет, даже не думай, Ника! — чеканит по слогам, хватая за руку. — Пока я тебе не разрешу, ты будешь рядом со мной. В моей постели. В моём доме. Там, где я скажу. Поняла?

— Нет! — упрямо бросаю, мечтая стереть насмешливую улыбку с его губ. Грезя о том, чтобы уничтожить мужчину, что растоптал моё сердце одним лишь своим поступком. — Ты думаешь, что после того, что ты сделал, я буду с тобой? Ты отобрал у меня тех, кто был мне дорог… Единственных родных мне людей. И всё почему? Потому что приревновал? Ненавижу тебя! — бью его, а он стоит и даже не двигается, принимая мои удары.