Венецианская баутта (маска) представляла собой не более чем личину разбойника с большой дороги. Она закрывала рот и глаза, дополнялась развевающимся плащом или мантильей с черным капюшоном на голове и по плечам, а также небольшой треугольной шляпой. Маска обычно была белого цвета, она выполнялась в форме клюва какой-то огромной (возможно, даже мифической) птицы. Огромный плащ-домино (табарро) исключал возможность определить, кто был мужчиной, а кто женщиной. В дополнение к этому молодым людям нравилось одеваться в разнообразные экзотические одежды. Они наряжались маврами, сатирами, монголами, ирокезами, «морскими волками» из Королевского Флота, дервишами в тюрбанах или общеизвестными убийцами.

Город масок, водных путей сообщения, зловещих закоулков и таинственных тупиков, Венеция, более чем все остальные мира, представляла собой такое место, где трудно установить чью-нибудь личность. Поэтому политические беженцы, разбитые повстанцы или все те, за чьи головы назначено вознаграждение, не могли найти более безопасного места, чем Ла Серениссима. Неудивительно, что после 1746 г. Венеция стала магнитом для разбитых якобитов — приверженцев дома Стюартов. Сюда прибыло множество великих и хороших (а также заурядных, плохих и отвратительных) людей, сражавшихся в 1745-46 гг. за принца Чарльза Эдуарда Стюарта, внука короля Якова II, в 1688 г. бежавшего из Англии.

Лорд Джордж Мари, военный гений 1745 г., граф «Маршаль» — (маршал) Джордж Кейт, старшина изгнанных якобитов, лорд Элхо, горячая голова, воин с юга Шотландии, из Лоуленда — все они собрались здесь в конце 1740-х годов. И в 1749 г. сюда прибыла самая крупная фигура из всех — принц Чарльз Эдуард. Последовательно выдворенный из Франции (из Авиньона, папского владения), Чарльз намеривался осесть в Венеции на постоянное жительство. Но дож и Совет десяти (правительство города) знали, что может означать текущий конфликт с Англией. Они не могли защитить себя от пиратов-варваров, так разве смогут выстоять против Королевского Флота? Следовательно, получив унизительные приказы, бродячий принц отправился в свое очередное странствие.

Еще до 1745 г. якобиты рассредоточились по Европе целой диаспорой, путешествуя из Лиссабона до самой Москвы. После разгрома восстания в том году процесс начал набирать силу, он приобрел новый наступательный порыв с началом Семилетней войны. К 1759 г. ведущих якобитов можно было увидеть в самом центре на различных театрах военных действий. Граф де Лалли, пытавшийся получить французские подкрепления для Чарльза Эдуарда в 1746 г., теперь командовал французскими армиями в Индии. Шевалье де Джонстон, еще один ветеран восстания 1745 г., служил вместе с Монкальмом в Канаде. Отступник-якобит «Маршаль» находился с секретной миссией в Испании. Шевалье Дуглас только недавно вернулся на сторону Чарльза Эдуарда после выполнения секретной миссии в России. Даже Джон Грант, один из легендарной «Семерки Гленморстона», которая так героически помогала принцу во время его «бегства в горы» Шотландии летом 1746 г., находился в Канаде. Как ни странно, будучи насильно завербованным в армию, он сражался против шевалье Джонстона, прошлого своего союзника.

В 1759 г. якобиты вновь оказались замешаны во множество дел по всему миру. Превратности судьбы снова вынесли их в самый центр политической арены.

Прохладным прекрасным вечером 5 февраля 1759 г. в Париже министр иностранных дел Франции ждал важного гостя в своем саду. Этьен Франсуа де Стэнвиль, недавно получивший титул герцога де Шуазеля и назначенный на свой высокий пост и соответствующее место в государственном совете Людовика XV, имел причину для полного удовлетворения после службы в качестве секретаря по иностранным делам. На этой должности он пребывал немногим более двух месяцев. Этот человек определил главные проблемы, которые стояли перед Францией на третий год изнурительной мировой войны. Мало того, для некоторых из них он даже сумел найти решения.

Его предшественник. Аббат де Берни, пустил дела на самотек, а когда решил предпринять меры, то пошел по пути, который завел страну в тупик. Иными словами, аббат подвергал сомнению проавстрийскую политику, которая была детищем короля, а также королевского консультанта и бывшей любовницы мадам де Помпадур.

Это была опасная затея. Людовик неоднократно предупреждал Берни, что нельзя подвергать сомнению краеугольный камень иностранной политики Франции. Но у аббата Берни возникли не просто сомнения. Он сообщил о них друзьям в меморандуме. «Перемена союзников», в результате которой Австрия, противник в последней войне, превратилась в верного союзника в нынешней, считалась одним из самых ценных достижений Людовика. В письме, датированном январем 1757 г., к графу де Бролье, будучи в настроении подумать о государственных делах, монарх писал своему доверенному лицу: «Этот альянс — моя собственная работа, и я думаю, что он — хорошая вещь».

Когда Людовик подумал, что Берни колеблется, он уволил его в своей обычной грубой манере — окончательно и без предупреждения. Но для короля было типично то, что вначале он дал грандиозный вечер в честь Берни, чтобы торжественно отпраздновать его недавнее повышение в сан кардинала. Понаблюдав за триумфатором в красной шапочке, Людовик через несколько дней опустил его на землю, отправив ему письмо, которое оказалось одновременно отставкой и приговором к изгнанию.

Шуазель оказался слишком умен, чтобы закончить карьеру точно таким же образом. Берни был высокого мнения о своем преемнике и даже немного побаивался его. В поздравительном письме аббат сообщал: отвага его преемника не знает границ, а нервы у него железные. Он (Берни) считает, что пал жертвой под бременем неблагоприятных обстоятельств. Но Шуазель сможет противодействовать им.

Аббат оказался прав: Шуазель был последней и лучшей надеждой Франции на успех в этой войне. Он в свои тридцать девять лет до сих пор преуспевал во всем, что задумывал. Новый министр происходил из Лотарингии, был родом из дворянской семьи. Его отец, маркиз де Стэнвиль, был главным советником двух последних герцогов Лотарингии, представляя их в Лондоне и в Версале. Будучи государственным служащим, имеющим отношение к международным вопросам, Стэнвиль очень сблизился с премьер-министром Франции кардиналом Флери после 1726 г.

Он также действовал в качестве посла герцога Тосканского в Париже, превратившись на этой синекуре в видного эпикурейца и гурмана. У Стэнвиля было пятеро детей (три мальчика и две девочки), все они оставили после себя след в нашем мире. Второй сын отличился на службе в Австрии, третий стал архиепископом, дочь — канониссой (женой каноника). Вторая дочь в 1759 г. вышла замуж за герцога де Грамона.

Семья Стэнвилей входила в огромную разветвленную систему, связанную кровным родством. Но настоящую историческую славу заслужил только старший сын. В двадцать лет он поступил на службу во французскую армию и принимал участие в военной кампании в Богемии и в отступлении из Праги в начале 1740-х гг. Позднее он служил во Фландрии под командованием великих французских маршалов Сакса и Ловендаля. Шуазель быстро продвинулся по военной иерархии: секунд-лейтенант в 1739 г., к 1743 г. он стал уже полковником, а в 1748 г. — бригадным генералом. Шуазель закончил войну в звании маршала лагеря.