В 1750 г. он женится на внучке финансиста Кроза мадемуазель де Шате — в то время пятнадцатилетней девочке. По общему признанию, это была красивая, очаровательная и умная девушка с приятным голосом. Все думали, что она станет прекрасной женой, но не прошло и года, как муж изменил ей.

Шуазель был решительным и безумным женолюбом, но, по сути, возможно, сохранял черты женоненавистника. Он любил покорять женщин, унижать их, лгать им, любить… и бросать.

Первый из множества парадоксов Шуазеля заключался в том, что, хотя он был, вероятно, самым успешным волокитой Франции 1750-х гг. (превосходя даже легендарного развратника, а заодно и политического соперника герцога де Ришелье), это был человек с безобразной внешностью. Он обладал невысоким ростом, большим лбом, маленькими глазами, толстыми губами, его волосы были рыжими. Но, подобно Джону Уилксу в Англии, чья любовная карьера не отставала от просто карьеры, будущий министр имел почти магическую привлекательность для женского пола.

Самая известная история о молодом Шуазеле, не вызывающая доверия у историков, самых нетерпимых в вопросах нравственности, объясняет, каким образом он стал близким другом и протеже мадам де Помпадур. В начале 1750-х Людовик сделал мадам де Шуазель-Романе, дальнюю кузину Шуазеля, своей любовницей.

Помпадур, обеспокоенной этим событием, понадобились доказательства, что отношения короля с этой женщиной — плотские. Она призвала на помощь Шуазеля, соблазнившего кузину и похитившего у нее из будуара письмо, являющееся документальным доказательством отношений монарха с Шуазель-Романе.

При поддержке и патронаже Помпадур в 1754 г. он получил пост посла Франции в Риме. А время оказалось особенно напряженным: Людовик XV хотел, чтобы папа Бенедикт XIV помог ему разрешить религиозные распри, разрывающие Францию на части. И Шуазель выполнил миссию с потрясающим успехом.

Хотя по своим убеждениям этот человек был антиклерикалом, он установил исключительные отношения с Бенедиктом, названным «королем философов» и одним из великих пап всех времен.

Шуазеля перевели в 1756 г. в Вену, назначив послом. Его отозвали только в ноябре 1758 г., когда Людовик назначил его государственным секретарем по иностранным делам. Новый королевский министр оказался трудоголиком, полным энергии, воображения, находчивости, идей. Он блестяще проявил себя в лоббировании и хитросплетениях, добиваясь желаемого в Риме. Шуазель безгранично верил в свои способности и счастливую звезду.

Очень интеллектуальный, быстро думающий блестящий дипломат произвел глубокое впечатление на монарха своим динамизмом и патриотизмом. Он искренне хотел, чтобы Франция была великой державой, и ненавидел любые признаки ее унижения. Образ дополняли отвага, терпение и личное обаяние.

Две характеристики особенно пришлись по душе королю. Так как у Шуазеля имелся опыт работы в военной и в дипломатической сферах, он с легкостью вошел в группу, собираемую Людовиком. А его взаимопонимание с маршалом Бель-Илем, военным министром (который считал Шуазеля гением) отличалось особой глубиной. Анализы деятельности государственного совета, выполненные им, оказались настолько ясными и неотразимыми, что Людовик, быстро приходящий в психическое возбуждение и любивший уклоняться от прямого ответа, в конце концов, обнаружил, что ему стало легко и просто принимать решения.

Шуазель относился к тому разряду людей, которые оказывали потрясающее воздействие своим присутствием и обладали харизмой. Его друзья говорили, что он, словно по волшебству, создавал вокруг себя атмосферу радости и счастья среди собравшихся, а когда министр входил в комнату, то возникало впечатление, будто он доставал из своих карманов бесконечный запас шуток и веселья. Близкие друзья превозносили его за великодушие, откровенность и широту натуры и всегда восхищались, подобно сельским жителям из романов Голдсмита, обсуждающим школьного учителя.

Интеллект Шуазеля мог впитать в себя обширнейший объем фактической информации. Министр свободно манипулировал общими идеями и был склонен к абстрактным размышлениям.

Его сильной стороной были остроумие и юмор, но иногда они переходили в язвительные колкости и жестокие легкие шутки. Он всегда мог увидеть абсурдность в любой ситуации. Некоторые французские критики утверждают, что неспособность совершенно серьезно воспринимать вещи является типичной чертой жителей Лотарингии.

Письмо, написанное Шуазелем Вольтеру в апреле 1760 г., когда все были поглощены только Семилетней войной, критики иногда рассматривают в качестве признака того, что министр в действительности не был серьезным человеком. Вольтер писал, что король Пруссии Фридрих Великий восхищался им. Поэтому, если Людовик когда-нибудь решит уволить Шуазеля, то Фридрих Великий пригласит его на службу в Берлин.

Шуазель ответил: «Я в безумном восторге от своих удовольствий. У меня красивый и комфортабельный дом в Париже, моя жена — очень умная женщина и, что удивительно, никогда не наставляла мне рога. Семья и круг друзей делают меня очень счастливым. Мне нравится кутить с д'Аргенталем [его другом, ветераном-советником в Парижском парламенте] или пить и болтать о всякой чепухе до 4 часов утра с месье Ришелье. Люди болтают, что я часто меняю любовниц, но я нахожу их удивительно приятными. Разве король Пруссии, даже если он командует солдатами с двенадцатью ногами, может предложить мне что-нибудь, что могло бы сравниться с этим?»

Несмотря на превосходные таланты и многочисленные качества, у Шуазеля имелась и темная сторона — вернее, несколько темных сторон. Мы уже упоминали о распутном женоненавистничестве, но в этом человеке было и то, что можно назвать не иначе, чем нигилистическим цинизмом. Его враги имели основания заявлять: он был фривольным, жаждущим наслаждений и нечестным. Министр тратил много времени на «свои удовольствия», после которых выполнял всего за один час такую работу, на которую обычному человеку пришлось бы потратить целый день. Он любил писать все важные и секретные депеши собственной рукой, но все, что написано его рукой, прочитать оказывалось столь трудно, что послы часто отправляли его инструкции обратно с требованием расшифровки.

Министр виделся с Людовиком XV фактически каждый день. За двенадцать лет король осыпал его деньгами и почестями, но Шуазель не смог завязать действительно тесных отношений с монархом и не находил, что личность Людовика интересна. Его величество рассматривался министром просто как источник блистательных подношений, до которых тот был сам не свой.

Со своей стороны Людовик восхищался Шуазелем за его ум, неустанную энергию и патриотизм, но ему были не по душе чрезмерные амбиции и блистательный успех антиклерикального салона, который открыл Шуазель. Никто не считает, что Людовик XV был особенно привлекательной или восхитительной персоной. Но никто не находит в отношениях между Людовиком и Шуазелем ничего похожего даже на ворчливую терпимость, характерную для взаимопонимания Питта и Георга II. Когда король, наконец, в 1770 г. отправил его в отставку, Шуазель отомстил монарху беспощадной критикой в своих мемуарах.

Некоторые часто находят, что Шуазель страдал от скуки циника. Вследствие этого, ему необходимо было постоянно играть какую-нибудь роль. Способность переключаться за какую-то секунду с добродушия на высокомерие дает основания полагать, что он был прирожденным актером. Легко утомлявшийся от деталей, проявляя при этом нетерпение, иногда он с готовностью удовлетворялся поверхностной оценкой людей и ситуаций. В целом министр был обольстительным, но вызывающим некоторое раздражение человеком.