одна стена которой была сплошь зеркальной, так что все предметы в комнате, в том числе и фотографии Ричарда и его отца на ночном столике странно раздваивались.

— Это Ричард на пони. Он обожал своего пони. Мы тогда жили в деревне. А вот отец Ричарда в самом конце войны. Что вы тогда делали, милая?

— Училась в школе, — со всем возможным простодушием ответила Труди.

— Боже мой, как я ошиблась, — сказала миссис Ситон, задумчиво глядя на нее. — Я-то думала, вы ровесница Ричарда и Гвен. Гвен так мила. А вот Ричард-выпускник. До сих пор не могу понять, почему он пошел в школьные учителя. Впрочем, о нем хорошо отзываются. Все, кроме Гвен. Вам нравится Гвен?

— Гвен гораздо старше меня, — невпопад ответила Труди, расстроенная предположениями миссис Ситон относительно своего возраста.

— Она должна вот-вот объявиться. Гвен всегда приходит к ужину. А теперь я покажу вам другие комнаты и логово Ричарда.

На пороге комнаты Ричарда его мать на миг замешкалась и, зачем-то прижав палец к губам, оставила дверь открытой. По сравнению с другими комнатами эта оказалась темной, неопрятной, похожей на спальню школьника. Пижамные штаны Ричарда валялись на полу рядом с кроватью, на том самом месте, где он из них вылез. Подобное зрелище было уже знакомо Труди по их с Ричардом посещениям гостиниц в долине Темзы.

— Ах, как неопрятно, — сказала мать Ричарда, удрученно качая головой. Когда-нибудь он разведет тут мышей.

К ужину пришла Гвен и повела себя совершенно как дома: сразу отправилась на кухню делать салат. Миссис Ситон нарезала ломтиками холодное мясо, а Труди отиралась поблизости, прислушиваясь к их беседе, свидетельствовавшей о долгих и довольно тесных отношениях. Было заметно, что мать Ричарда заискивает перед Гвен.

— …Нет, дорогая, сегодня ее не будет.

— А Джоанна?

— Видишь ли, поскольку это первый визит Труди, едва ли она приедет.

— Помоги-ка мне сервировать стол, — позвала Гвен Труди. — Вот здесь ножи и вилки.

За ужином миссис Ситон сказала:

— Как-то странно и необычно, что за столом нас только трое. Обычно по воскресеньям у нас так весело. На следующей неделе, Труди, вы должны непременно прийти и перезнакомиться со всеми нашими, не правда ли, Гвен?

— О, да, — согласилась Гвен. — Непременно.

— Ричард припозднится и едва ли сможет проводить вас домой. Несносный мальчишка, о чем он только думает? — сказала мать Ричарда.

По пути к автобусной остановке Гвен спросила:

— Ну, как, теперь ты довольна, что встретилась с Люси?

— Вроде да. Но Ричард мог бы и остаться. Тогда было бы совсем здорово. Полагаю, он хотел, чтобы я самостоятельно с ней пообщалась. Но вообще-то я очень нуждалась в поддержке. Должно быть, он не думал, что ты будешь к ужину. Наверное, считал, что мы с его матерью проговорим целый вечер.

— По воскресеньям я всегда ужинаю у Люси, — сказала Гвен, пожимая плечами.

На следующей неделе Труди виделась с Ричардом всего один-единственный раз в кафе, и то очень недолго.

— Экзамены, — извинился он. — Я очень занят, дорогая.

— Экзамены под Рождество? Мне казалось, они уже прошли.

— Подготовка отчета, — поправился он. — Уйма работы.

Он отвез Труди домой, чмокнул в щеку и уехал. Глядя вслед машине, она вдруг почувствовала, что ненавидит его усики. Но тотчас же одернула себя и решила, что еще слишком юна, чтобы обсуждать таких мужчин, как Ричард.

Он заехал за ней в четыре пополудни в воскресенье. И объявил:

— Матушка жаждет видеть тебя и надеется, что ты останешься у нас до ужина.

— Но ты никуда не уйдешь, Ричард?

— Нет, сегодня нет.

Однако ему все же пришлось отправиться на какую-то встречу, о которой мать напомнила сыну тотчас же после обеда.

Труди рассматривала альбом с фотографиями, затем слушала пространные рассказы о том, как миссис Ситон познакомилась с отцом Ричарда в Швейцарии и что он носил в те времена.

В половине седьмого начался ужин. Присутствовало трое дам, включая Гвен. Одна, ее звали Грейс, была довольно смазлива, с ее личика не сходила удивленная мина. Другая, по имени Айрис, выглядела аж лет на сорок. У нее была подчеркнуто грубоватая повадка.

— И где же его носит, нашего свинтуса Ричарда? — спросила она.

— Откуда мне знать, — со вздохом сказала мать Ричарда. — Разве могу я у него спрашивать?

— Не судите его строго. Он много работал на этой неделе, наш непревзойденный милый учитель, — сказала Грейс со своей удивленной гримаской.

— Весьма посредственный, должна вам заметить, — вставила Гвен.

— А мне кажется, — заспорила Грейс, — что в школе он просто великолепен.

— Этот шекспировский тип действительно бывает великолепен, но только в самом конце весеннего семестра, перед отпуском, — проворчала Айрис. — Жму ему за это лапу, старому свинтусу.

— Замечательно, Айрис, — воскликнула мать свинтуса. — Ты тоже должна признать, Гвен…

— Очень дурной актеришко, если уж поминать Шекспира, — отрезала Гвен.

— Возможно, ты и права, но ведь его ученики — всего лишь дети. Для них достаточно и тех способностей, которыми он наделен, — печально промолвила миссис Ситон.

— Я обожаю Ричарда, — сказала Грейс, — когда он напускает на себя такой деловой, такой важный вид.

— О да, — согласилась Айрис. — Ричард просто прелесть, когда начинает корчить из себя важную особу.

— Да, да, это так, — с благоговейным обожанием сказала его мать. Знаете, это было в самом начале его учительской карьеры, однажды он…

Когда все расходились, миссис Ситон сказала Труди:

— Вы придете на следующей неделе, не правда ли? Я хочу, чтобы вы чувствовали себя здесь совсем своей. Будут еще двое подруг Ричарда, я хочу, чтобы вы и с ними познакомились. Старые добрые друзья…

По дороге к автобусной остановке Труди спросила Гвен:

— Ты не находишь, что это как-то глупо — бывать у миссис Ситон каждое воскресенье?

— И да, мое юное создание, и нет. Время от времени видишь там свежие лица. А это уже какое-никакое развлечение.

— Ричард когда-нибудь бывает с вами?

— Нет, обычно он где-то пропадает. Да, впрочем, ты прекрасно знаешь, где. Остаемся только мы и миссис Ситон.

Труди вдруг остановилась посреди мостовой.

— А эти женщины, они кто? — спросила она.

— О, это старые подруги Ричарда.

— И часто они видятся с ним?

— Теперь уже нет, милая. Теперь они просто члены семьи.

Дочери своих отцов

Она оставила старика в шезлонге на берегу — только сперва собственными руками передвинула зонт и собственными руками поправила у него на голове панаму, чтобы солнце не било в глаза. Пляжный служитель уже косо на нее поглядывал, но она считала, что незачем бросаться чаевыми ради того, чтобы передвинуть зонт или поправить панаму.