- Почему сразу Дженна?!

И тут же напоминает:

- Дженна для меня только друг и компаньон.

К «не Дженне» мой интерес не так беспощаден, однако он есть:

- Расскажи, что случилось.

- Она переспала с другим парнем. После этого мы расстались.

- Само собой… - соглашаюсь. – Но, как же так? Как можно так?

- С её слов, вроде как, по пьяни, по дурости. Это случилось в День её рождения: я работал, ребята отмечали. Так вышло, глупо и бестолково – так она сказала. Но, думаю, просто щадила моё самолюбие.

- Она сама призналась?

- Сама. Потому что знала: рано или поздно донесут другие, и я всё закончу, без вариантов. Измены нельзя прощать: это предательство, нож в спину, вылетевший из самого безопасного места, оттуда, откуда не ждёшь, поэтому беззащитен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Почему ящерица?

- Она говорила, что цвет моих глаз напоминает ей это животное.

- Странно, что ты не вывел тату сразу, как вы расстались. Неприятное напоминание.

- Не хотел выглядеть ещё смешнее: глупо разрисовывать себя из-за женщины, а потом всё стирать из-за неё же.

Последняя фраза удивляет и бьёт одновременно:

- Из-за женщины? - машинально уточняю.

- Недостойной. Женщины бывают достойными, и нет. Так вот достойной можно и нужно отдавать всё, а недостойные должны проходить мимо и бесследно.

- Для тебя она оказалась недостойной, а для своего парня, наверное, той самой. Просто ты был не её человек.

- Я был её человек. Просто ей не хватило ума ценить то, что бесценно.

Он сделал мне больно этими словами, и даже не заметил, не понял, как сильно мне хотелось верить в свою уникальность, в предназначенность его для меня, меня для него.

- А я, чей человек я? – тихо спрашиваю.

И до него доходит. Он молчит слишком долго – думает, затем выдаёт:

- Викки, у нас всё будет хорошо. Я уверен в этом.

Стало ли легче? Не очень. Мысль, что любить меня так, как когда-то он любил девушку, созданную для него, но предавшую, он больше не будет, съедала. Но не настолько, чтобы встать, развернуться и уйти в закат.

- Что с ней стало потом? Ты знаешь?

- Нет.

- Все люди интересуются теми, с кем хоть что-нибудь связывало. Даже судьбой одноклассников.

- Ты не интересуешься.

- Я – особый случай.

- Насколько особый? – смеётся.

-  Я странная, не как все, и ты об этом знаешь, - вздыхаю.

- Ты не странная, ты необыкновенная, - обнимает крепче, пряча в своих огромных ручищах, и целует в макушку.

Dutch Melrose - Stay Awhile

Кай не обманул: на следующий день, вернувшись с работы, я застала его, Лейфа и Олсона собирающими новую икеевскую кровать размера «кинг». Это было первое, что он сделал для «нас».

Во вторник Кай привёз из Суперстора продукты: двадцать упаковок замороженной пиццы, равиолли, такос – всё в полуготовности: заталкивай в микроволновку и ешь - всё просто. Но в среду я немо взвыла и отварила в большом количестве пасту – чтобы хватило на всех. Элементарно и быстро. А главное вкусно.

Олсон и Лейф поглощали её вечером с громким довольным урчанием, даже Дженна похвалила, одарив своей неизменной мягкой улыбкой.

- Ты не обязана тратить своё время на кормёжку этих оболтусов, - заявил, мягко говоря, не слишком довольный Кай, чем удивил.

- Не трожь Женщину! – воскликнул Олсон, - Боже благослови тот миг, когда наш брат Кай повстречал эту чудную девушку!

И Лейф поспешил с ним согласиться:

- В кои-то веки нам повезло, так нет же! Нужно всё испортить?!

И тут оба друга моего парня награждают его взглядами, которые, я думаю, можно толковать как «Можешь жениться, мы одобряем!».

- Ей нужно учиться так же точно, как и тебе шевелить мозгами! – не теряет серьёзности Кай.

- Ты сам-то её не отвлекай так уж интенсивно! – усмехается шутник Олсон.

- А это уже - не твоё дело! – подытоживает Кай, стараясь подавить улыбку, и бросает на меня свой обычный укутывающий взгляд. Он мне подмигивает, а это, как мы договорились, означает, что у нас с ним есть секрет, который нельзя выдавать. Какой это может быть секрет? Не тот ли, что между нами совсем нет секса?

- Кай, - зову его, как только остаёмся в нашей комнате наедине, - тебе причиняет неудобства то, что у нас нет…

- Секса?

- Да.

- У меня постоянный, почти непрекращающийся секс в мозгах.

- Ты намекаешь на свои фантазии? – хмурюсь.

- Ну… наличие фантазий отрицать не буду, потому что обещал быть честным, но, вообще-то, я имел в виду другое, - усмехается. – Обычно парни говорят так «мне рвёт крышу от этой девочки», что означает: она нравится до такой степени, что ты готов на многие жертвы, лишь бы только она была с тобой. Теперь понятно?

- Понятно. То есть, в целом тебе нормально?

- В целом да, я в норме. Не переживай об этом. И о том, что я рвану искать утешения где-нибудь в другом месте, тоже. Верность для меня не последнее слово, Викки.

И он произносит это с самым серьёзным лицом. Не улыбаясь.

- Это важно для тебя, не так ли?

- Это ОЧЕНЬ важно для меня. Ничего важнее этого нет, если речь идёт о моей девушке. И если ты когда-нибудь захочешь сбить меня с ног, я открываю тебе простой способ: измени мне.

Вначале я ничего ему не отвечаю, а потом выдаю то, что не произнесла бы ни одна нормальная девушка:

- Изменить – это вряд ли. Секс – боль и гадость.

От этих слов он словно вздрагивает и молчит. А потом, когда мы засыпаем почти в полной темноте, он вдруг шёпотом говорит мне:

- Люди получают от близости удовольствие, они этого очень хотят оба: и мужчина, и женщина. В этом не должно быть боли, а главное, безразличия...