— Ах, какая прелесть! Они все похожи на тебя?! Ты нас познакомишь? Мы сумеем подружиться!

— У меня еще… нос красный! И отвратительная бородавка на заднице!

— У всех свои недостатки, милый. Я тоже не совершенство: веснушки, например. И грудь великовата.

— Я ленивый. Не хочу работать и не буду.

— И не надо, милый, не надо! Пусть работают рабы, а мы будем петь песни и заниматься любовью! У папы Катомы много денег, милый! Нам хватит!

— Я алкаш. Пью портвейн.

— Давай раздавим бутылочку, любовь моя! Разве у нас нет повода выпить?

— Но я… злой и вспыльчивый!

— Ударь меня, милый! Я твоя непослушная свинка!

— У меня прогрессирующий паралич, через два месяца отнимутся ноги, я буду прикован к инвалидной тачке!

— Ах, как романтично! Я буду катать тебя в колясочке, я буду самоотверженна и заботлива, как жена декабриста! Все, я решила. Я принесу свою жизнь в жертву нашей любви.

Она разволновалась не на шутку. Запрыгнула на кровать, даже подскакивает от нетерпения, размахивает ручками! Глаза пьяные! Щечки раскраснелись, влажный ротик полураскрыт, зубки белые блестят. Зайчик ты мой, звездулечка ясная…

А может быть… хрен с ним, с посадником Катомой? Могу я хоть раз в жизни поступить бесстрашно?! Почему я обязан прогонять из своей спальни полуобнаженную блондинку? Обижать прекраснейшую девушку, которая от природы наделена самыми восхитительными титьками на свете, да к тому же согласна принести свою жизнь в жертву нашей любви? Плевать на большую политику! Отныне я буду отважен. Я буду романтичен, как герой. Пусть завтра — виселица и дыба.

Зато сегодня я получу от жизни самый большой бонус в истории «Древнерусской Игры».

Стиснув зубы, я шагнул вперед. Как чудесно пахнут ее солнечные волосы, они пахнут цветами и речной свежестью! Я ощутил это жаркое ягодное дыхание, высокая девичья грудь непроизвольно колыхнулась мне навстречу… Я протянул руки, и в тот же сладостный миг…

— АХ ТЫ СВОЛОЧЬ!!!

Ну вот. Опять ногтями по глазам.

— Я ЧЕСТНАЯ ДЕВУШКА! НЕ СМЕЙТЕ РАСПУСКАТЬ РУКИ!

Нет, все-таки неприятно. Зачем обязательно коленом? Я же от чистого сердца…

— ПРОЩАЙТЕ, БИСЕРОВ! И ЗАПОМНИТЕ НА ВСЮ ЖИЗНЬ: Я ПОЗВОЛЮ ТАКИЕ ВЕЩИ ТОЛЬКО ОДНОМУ ЧЕЛОВЕКУ НА СВЕТЕ! СВОЕМУ МУЖУ!

— А я кто? — сдавленно промычал я, пытаясь подняться с колен.

— А ты козел, — фыркнула Метанка и гневно выпрыгнула в окно. — Я улетаю к папе Катоме. Если захочешь извиниться, напиши мне длинное письмо.

Ну вот, подумал я. В конце концов, ничего страшного. Все произошло именно так, как я планировал. Она улетела, ура! Все-таки я тонкий психолог. Умею обращаться с девушками.

Этот разговор происходил в довольно странных декорациях.

Там, где сладостно-зеленый ромашковый луг лениво и плавно спускается к берегу медленно теплеющего Глубокого Озера, чуть правее дымящихся развалин сожженной деревни есть тихая светлая заводь с небыстрым течением и мягким песочком на дне. Когда жарко-желтому солнцу удается пробиться сквозь плотный дым погребальных костров, изумрудная трава у воды вспыхивает сотнями бликов: здесь и там начинают перемигиваться на солнце, как осколки зеркала, обломки изрубленных клинков, сорванные подковы и обрывки кольчуги, серебрящиеся мутно, как крупные дохлые рыбины. Трупов уже не видно: гниющие туши лошадей, угадаев, песиголовцев и обезьян свалили в крепостной ров и забросали камнями; тела славянских ратников и влажских разбойников сожгли; греков похоронили под рев торжественных песнопений.

Вот здесь, на самом чудовищном пляже Залесья, раскинув белое тело по багрово-красной попоне, подложив под голову увесистые кулаки, загорал совершенно голый человек весьма неслабого телосложения. Он купался недавно; мокрые волосы на ногах слиплись и быстро подсыхали. На квадратном плече рваные вишнево-коричневые полосы от медвежьих когтей. В потемневших от влаги волосах — яркая, тщательно вышитая тесьма наследника Властовского.

А рядом, будто для смеха, словно для пущего контраста придуманный, громыхая тяжелым доспехом, ходит большими шагами высокий и тощий железный человек в изощренной броне — ходит кругами, скрежещет стальными сочленениями, скрипит оружной перевязью, качает позолоченным шлемом, возбужденно размахивает руками — и говорит, говорит беспрерывно:

— Это чудовищно! Мы потеряли Берубоя. Траян мертв. Это чудовищно. Утратили всякую связь со Стенькой. Что это значит? Что случилось с Тешиловым?

Голый наследник, морщась, протягивает белую волосатую руку, почесывает измятые жесткие ребра:

— Успокойся, князь Алеша. Скоро все выяснится.

— Кольцо… Вот что не дает мне покоя. Откуда у тебя этот ужасный перстень со змеиными зубами? Где раздобыл такую редкую гадость?

Молчит наследник Зверко. Солнце просвечивает сквозь дым, вызолачивает желтые ресницы, колючую щетину на сизом подбородке.

— Послушай… — Железный и тощий резко оборачивается — Дай посмотреть.

Наследник с досадой поднимает брови, разлепляет усталые веки:

— На хрена тебе?

— Любопытно.

— На, погляди. — Наследник тяжко отрывает спину от взмокшей попоны, садится Ухватив длинной рукой мешок, вытряхивает на ладонь морщинистый тускло-черный камень со сквозным отверстием.

Вещий Лисей, стянув с руки железную перчатку, протягивает узкую ладонь. Перстень холодный и странно тяжелый. Почти плоский, оплывший и словно скользкий…

— Удивительно, — тихо произносит железный князь Лисей — Никак не пойму… Какое-то воспоминание. Этот перстень похож на…

— На куриного бога, — насмешливо морщится Зверко.

— Что?

— В детстве, помнишь? Когда собираешь камешки на морском берегу, в Крыму. Нужно найти камень с дырочкой.

— Ну конечно! — вздрагивает Вещий Лисей. — Такой камень назывался… куриный бог. Меня еще в детстве удивляло, при чем здесь курицы…

— Вот именно.

— Теперь я понимаю. Куриный бог — это Чурила. Но скажи, пожалуйста… откуда у тебя эта дрянь?

— Сделай шаг в сторону. Закрываешь мне солнце.

— Где ты взял этот перстень?

— Господи, какая разница. У Свища забрал. Думал, это обычный гвоздеврановый перстень. Теперь ясно, почему старик Посух так упрашивал меня выкинуть это колечко в любую близлежащую пропасть.

— Да уж… Может быть, стоило послушаться старика. А Свищ… это кто?

— Свищ. — Данила улыбнулся. — Классный был парень. Видимо, Свищ и вправду украл это колечко у Чурилы во время битвы.

— Помнится, Плескун упоминал битву при Ош-Бабеле, — нахмурился вещий князь. — Сражение штурмовых аватар Сварога с первым заградительным полком рыжих песиголовцев. По легенде, битва произошла в долине шестнадцати высохших рек и сопровождалась забавными погодными аномалиями. В частности, шел кровавый град. Говорят, именно град особенно впечатлил бедных песиголовцев. После битвы их властитель хан Полыкан подписал капитуляцию.