Виталий глядя на неё с отвращением и ненавистью, зло сверлил глазами.

Ирина, взяв очередную конфету, с вызовом положила в рот, нагло глядя на него.

Он не выдержав, крикнул:

– И ты, тоже свой зад оторви от дивана. Расселась, как «Королева».

Та, встав с каменным лицом, обведя всех презрительным взглядом, подошла к Виталию, соизмеряя с ног до головы, выхватила из рук пульт, вновь включила телевизор.

Дети, как мышки сверкая глазками, с любопытством наблюдали за отцом и матерью, им явно нравилось, как мать настаивает на своём, лишний раз, показывая кто в доме – главный.

Ирина, найдя канал с мультиками, им подмигивая, улыбнулась.

Виталий, резко выхватив из её рук пульт, толкнул в сторону двери, выходя из себя, прикрикнул:

– Что?! В роль вошла, артистка!

– Иди на кухню и займись делом!

– Ты хотя бы смотрела в окно? – с сарказмом, – обед уже!

Глядя на часы, подытоживая:

– 15.06 по московскому времени!

Делая кивок в сторону детей:

– Опять без обеда! Как вижу только и ели с утра, судя по мусору, что конфеты и чипсы.

Сгребая фантики в кучу и тут же с остервенением резким взмахом руки разбрасывая по комнате, перешёл на крик:

– Только и можешь, что трепаться с Катькой.

Подбоченившись, Ирина, делая выпад корпусом, заорала:

– Ну, началось! Ну, достал уже. Одно и то же!

Накручивая себя:

– Как приезжает, все ему не так. Смени пластинку!

С ядовитой иронией:

– Сам – то, там, небось, отдыхаешь от нас в дороге.

– По долинам и по взгорьям, «Козёл!»

Кривляясь:

– Ротозейничаешь на девочек, а дома жена всё тебе плохая, что по твоей милости с рождения детей, нянчит их без выходных и проходных.

Поднимая вверх указательный палец, потрясая им несколько раз, вспылив:

– Сиди тут при них, дома как раба!

Превращаясь на глазах в настоящую мегеру:

– Нашли себе «рабыню Изауру»!

Она, хмыкая, разворачиваясь, сделала шаг к двери. Виталий её попытался остановить, разворачивая, беря за подбородок, притягивая к себе, в негодование, уточняя:

– Что ты сейчас сказала? Ротозейничаю?

Беря за грудки, тряся как ватную куклу, матерясь.

Дети, сжавшись, обхватывая колени, пытаясь спрятаться в них с головой, сидели в кресле, боясь пикнуть, искоса подсматривая на отца и мать.

Продолжая, весь на нервах, Виталий негодовал:

– Я из рейса в рейс! Как каторжный. Бабки, как могу, зарабатываю. Чтобы не хуже других были!

Дети испугано смотрели на них. Он, не видя ничего, кроме объекта зла в лице жены, продолжал, не сдерживая эмоций.

Хмыкая:

– А, она, вместо того, чтобы детям пожрать, приготовить, виснет на телефоне с нашей Катей…

Ёрничая:

– Родственницу нашла! Нашла с кем трепаться! «Два сапога-пара!»

Сверкая глазами:

– Та ещё сука! Она научит, как жить!.. Как же жди!..

– «Толкушка»! Кроме диет её ничего не волнует, а толку-то, замуж и так никто не берёт. Зло, стреляя глазами, глядя в упор на жену, с издёвкой, – Видеть надо! Тумба! 100х100х100!

Стуча себя по лбу:

– И ты, туда же! Конфетами и чипсами.

Зло:

– У них!..

Указывая кивком головы в сторону прижухших в растерянности детей:

– Себе дешевый авторитет покупаешь.

Отбрасывая ту в сторону.

Ирина падая, круглыми глазами глядя на Виталия, крутит пальцем у виска, тут же вскакивая на ноги, взъерошенная, взмыленная от унижения при детях, с сарказмом, в отместку ёрничая:

– Раз, такой заботливый вот и иди, сам готовь нам обед!

С ненавистью глядя то на Виталия, то на детей, паясничая, – Кушать хотся кое-кому!..

Зло:

– У меня заслуженный выходной!

Приходя в себя, испуганным взглядом ищет поддержки у детей.

Те сидели, как мышки. Тогда она, продолжая, в очередной раз, накручивая ситуацию, стараясь подлить масло в огонь, ехидно бравируя, заорала:

– Я-то не голодная! Сэкономлю на своём обеде, лучше лишний раз, детям конфет куплю.

Доведя себя до бешенства, цинично провоцируя, подметила:

– Детство бывает один раз!

Виталий, доведённый до крайности, резко хватая Ирину за руку, заломив в локте, повел к двери.

Та, сопротивляясь, вертит головой, обдавая его волной растрепанных волос.

Скандал как – то спонтанно перешёл в драку. Дети, вскочив с мест, пытаясь разнять родителей, истерично пустились в рёв.

Виталий, отшвыривая детей от себя, не отдавая себе отчет в своих действиях возбужденно, в ярости закричал:

– А, вы не лезьте в наши, взрослые дела! В ванную – марш! Умываться и зубы чистить! Неряхи в мать!

Толкнув жену в проём двери, поспешил за ней, на ходу зло, бросая детей в сторону:

– Проверю! Отбились тут без меня, как посмотрю от рук. Я с вами – быстро справлюсь, цацкаться не буду!..

Дети, посмотрев растерянно с тревогой в след отцу и матери, будто остолбенели от невиданной ярости отца.

…Воспоминание закончилось, в очередной раз, разбередив душу. Так, что вновь невольно вспомнилось, как же было в тот злополучный вечер…

…Виталий, сидя за рулём, тяжело вздыхая, мельком посмотрел на Аркадия, потом на дорогу.

Навстречу автобусу ехали легковая иномарка, за ней фура. Чтобы не заснуть, пытался разговорить напарника, как бы, между прочим, говоря:

– Всё, последний рейс, уволюсь к чёрту. Устал. Семья рушится на корню. Спишь?

Его монолог нарушил резкий, звонок мобильного телефона.

Отметив, что это жена, внимательно вслушиваясь, предупредительно ответил:

– Ириш, ты спать ложись! Задержусь. На перегоне больше часа простояли, не укладываюсь в график.

Впереди, через лобовое стекло просматривалась дорога и несущаяся фура, что как кажется, появилась из неоткуда, обгоняя иномарку.

Виталий, неловко кладя телефон на переднюю панель, заметил, как тот упал вниз, поглядывая на дорогу, все же попытался его достать. На мгновение отвлекаясь, наклонившись, шаря на ощупь рукой, стал искать телефон.

Как вдруг фура подскочила на кочке. Прозвучал надрывный длинный, сильный сигнал.