— Ты слишком вспыльчив, — императрица снова заговорила с ним ласковым, убеждающим тоном. — Вернись к нему, поговори спокойно, по душам.

Я уверена, отец сменит гнев на милость.

— Милость? А он знает, что такое милость? А душа? Да есть ли у него душа?! Он никого не замечает вокруг себя. Все делают и говорят по его приказам. Все вокруг даже думают так, как он скажет… Нет, я не могу пойти на это унижение. Либо он принимает меня таким, какой я есть, либо не принимает вообще!

— Как же мне заставить тебя передумать?

— Матушка, поймите, я люблю его — он мой отец и император. Но сейчас.., сейчас я его ненавижу.

Александр низко поклонился матери и вышел из комнаты Ольги. Но едва за ним закрылась дверь — открылась другая, та, что вела в секретную комнату. Из тайника выбежала Ольга и стремительно направилась к выходу.

Но императрица остановила ее.

— Вот видите, милая, что вы натворили? Александр на грани разрыва с отцом, двое молодых людей в крепости ожидают своей участи, и ваша собственная судьба, возможно, тоже не будет завидной.

— Что же мне делать?!

— Я хочу, чтобы вы постарались убедить его помириться с отцом. Это очень важно. Вы — единственный человек, кого он послушает. Поговорите с ним, убедите его подчиниться воле императора. А я помогу вам — устрою последнюю встречу.

— Последнюю?

— Неужели вы позволяете себе думать, что после всего произошедшего император не разлучит вас? Он уже сделал это, и лишь я в силах помочь вам попрощаться с Александром. Но я пойду на это, если вы обещаете выполнить мою просьбу. Тем самым вы искупите свою вину А также спасете других участников дуэли от каторги. — Александра сделала паузу и нанесла последний удар. — Александр должен сам услышать от вас, что вы никогда больше не увидитесь. Что все кончено! И он должен поверить, что это решение — только ваше решение!

Ольга почувствовала, как к горлу подступает легкая тошнота. Она оперлась на поданную ей Александрой руку и подняла на нее глаза, полные слез и невыразимой муки. Взгляд императрицы был сосредоточен и холоден. Ольга поняла — действительно все кончено! И она была согласна на все, лишь бы успеть в последний миг — хотя бы на один миг! — приблизиться к Александру, обнять, поцеловать его. Да просто видеть и говорить с ним!

Ольга покорно опустила глаза, ее плечи опали, руки повисли вдоль тела, как плети.

— Хорошо, Ваше Величество, я сделаю все, что вы скажете. Если это может помочь Александру и другим… — смиренно прошептала Ольга. — Я готова…

Александра благодарно похлопала ее по влажной от слез щеке и вышла из комнаты со словами:

— Я приду за вами, когда все будет готово. Никуда не отлучайтесь и никому не попадайтесь на глаза.

Александр же направился к императору, но потом передумал и решил зайти к Репниной — возможно, она могла знать, где Ольга.

— Натали, простите, что врываюсь к вам, но у меня к вам важный разговор.

— Я к вашим услугам, Ваше Высочество, — проговорила Репнина, быстро пряча платок, которым только что утирала слезы.

— Натали, я сожалею по поводу ареста вашего брата, — учтиво сказал Александр, — но сейчас хотел поговорить не о нем.

— Я догадываюсь, кого вы имеете в виду, — кивнула Наташа.

— Я знаю, вы — добрый, чуткий человек, и уверен, что вы поймете меня, — Александр вздохнул. — Вы были близкой подругой Ольги. Вам что-нибудь известно о том, куда ее увезли?

— Вероятно, я могла бы сказать вам, где Ольга, но при одном условии…

— Вы ставите мне условие? — слегка опешил Александр. — Впрочем, у меня нет выбора. Что за условие?

— Я прошу вас понять меня правильно, — решительно начала Наташа, — мне не к кому больше обратиться… Пообещайте освободить моего брата, Михаила Репнина! Уверена, что просьба моя кажется вам весьма дерзкой, но вы — единственная моя надежда.

— Не извиняйтесь, — сочувственным тоном ответил цесаревич. — Я все понимаю. Невыносимо, когда родной человек в опасности, и о его судьбе ничего не известно…

— Я все время думаю о нем!

— Мне знакомо это чувство, сударыня. Надеюсь, я смогу вам помочь. Сделаю все, что в моих силах. Где Ольга?

— Ваше Высочество, — Наташа замялась, — я должна признаться вам…

Мне очень неловко, но я солгала. Я не знаю, куда увезли Ольгу. Поверьте, я бы с радостью помогла вам, если бы имела возможность. Но, к сожалению, я в таком же неведении, как и вы.

— В таком случае я тоже должен признаться вам кое в чем, сударыня, — раздраженно воскликнул Александр. — Я уже говорил с отцом по поводу вашего брата и поручика Корфа и не смогу им помочь.

— Значит, вы тоже лгали? Лишь бы узнать, где Ольга?

— Боюсь, мы играли с вами в одну игру, но оба оказались никудышными игроками, — иронично развел руками Александр.

— Простите меня, Ваше Высочество! — снова заплакала Наташа. — Я совсем обезумела от горя и сама не понимаю, что творю!

— Мне жаль вас, Натали, но и я, похоже, не умнее вас — поверил, что кто-то может знать секреты моего отца лучше его самого! — с горечью в голосе ответил ей Александр и, едва кивнув Наташе, вышел из ее комнаты.

Теперь ему не оставалось ничего другого, как вернуться к отцу. И Александр снова оказался у дверей его кабинета. Решительным жестом он отодвинул адъютанта и резко распахнул тяжелую дверь, вложив в это усилие всю свою боль и обиду.

Николай по обыкновению сидел за письменным столом. Правда, на сей раз он рассматривал документы, которые подавал ему из кожаной папки Жуковский.

— В Зимнем пожар? — насмешливым вопросом встретил сына Николай. — Или вас снова вызвали на дуэль?

— Отец! Я хочу знать, где фрейлина Калиновская.

— В обязанности императора не входит слежка за фрейлинами императрицы.

— Отец, еще раз прошу вас — скажите, где Ольга? — не уступал Александр.

— Я уже говорил, ее ты больше не увидишь, — отрезал Николай, понимая, что шутить наследник сегодня не расположен.

— Не ее вина, что я принял вызов! — продолжал упорствовать цесаревич.

— Но она была причиной дуэли, — парировал Николай. — И я уже принял решение удалить Калиновскую от двора.

— Значит, это всего лишь повод?

И, если бы я отказался от дуэли, вы все равно нашли бы основание разлучить нас? А теперь вы рады, что я принял вызов, и все решилось само собой, без привлечения ваших изобретательных сыскарей? Что ж, лучшего способа даже им было бы трудно придумать!

— Ты сам это сказал, — равнодушно ответил император, снова обращаясь к бумагам на столе.

— Отец, вы наказываете невиновных! Это я настоял на дуэли. И должен быть наказан только я.