На следующий день немного похолодало. Это был Духов день. Дуня с утра оповестила об этом весь дом, хотя всем и так было известно, что именно сегодня надо вспоминать усопших, которые, согласно преданию, в этот день посещают землю. Всем домом они отстояли молебен, а потом каждый занялся своим делом.

Никита, выйдя на улицу, застал Сашку сидящим на крыльце.

— Что, плохо? — спросил Никита, не забыв его вчерашнее веселье.

— Да как сказать, окромя нашего разговору ничего не помню, — Сашка засмеялся и жестом пригласил Никиту присесть на разостланный овчинный полушубок. — Может, расскажешь все-таки, что за беда у тебя? Ходишь сам не свой. Кропотов о тебе справлялся и с Апраксиным они о тебе толковали.

— Кропотов, говоришь? Это хорошо, значит, скоро на юг пойдем, Сашка, в Персию, Индию, а по пути всю Азию посмотрим! — Никита хотел уйти от разговора о тяжких думах своих. Как рассказать, что обожаемая тобой подруга и сестрица бросила тебя и даже слова не сдержала! Кольца не уберегла.

— Никита Антонович… — начал было Сашка, но Никита его перебил:

— Да какой я тебе Антонович! Зови просто Никитой!

— Хорошо, Никита, так легче будет. Ужель та самая Елена завладела сердцем твоим? — Сашка смотрел прямо в душу Никиты.

— И она тоже, — угрюмо ответил Никита и стал рассказывать Сашке обо всем, что накопилось в душе у него за это время.

— …а куда она его девала? Один Бог знает! — закончил свой рассказ Никита.

— Никит, а это колечко на то не похоже? Может, возьмешь его взамен и не будешь сестрицу свою корить? — Сашка одновременно говорил и рылся в своих карманах в поисках кольца. — Я ж крестный у сына Елены, ну и пришлось снять крест золотой с цепью и мальцу подарить, а Елена мне взамен колечко это отдает. Да где ж оно?! — Сашка встал и начал вытряхивать все карманы. Никита посмеивался над неуклюжими попытками Сашки.

Наконец что-то блестящее выпало на землю, покрытую мшистой травой-муравой. Никита аж поперхнулся, когда увидел знакомый перстень.

— Как? Сашка! — он схватил кольцо и, плача, стал целовать его. — Сашка! Это же оно, то самое! Но как оно у Елены оказалось?!

Никита влетел в дом и пустился отплясывать так, что даже дворовые девки стали смеяться над ним.

Но он не обращал внимания. Он схватил первую попавшуюся девку и крепко-крепко поцеловал в губы. Бедняжка чуть было не лишилась чувств.

— Дуня! Накрывай на стол! Гулять хозяин желает!

Испуганная Дуня вместе с остальной челядью поспешно прошмыгнула в кухню и приказала кухарке исполнять волю хозяина. Сама же стала молиться за Никиту и возвращение к нему разума.

Никита завороженно смотрел на кольцо и, что самое странное, считал себя виноватым за то, что так долго не носил его. Он тщательно протер его и надел. Странное чувство вдруг овладело молодым графом. Будто земля стала качаться под ногами, мирно убаюкивая и лаская его. Только какие-то огоньки плясали перед глазами Никиты, и не мог он определить: откуда это свечение берется? На миг он посмотрел на камень и впервые ему пришлось испытать и страх, и недоумение, и радость, и боль. Он был уверен, что виною этих нахлынувших беспокойств было именно кольцо. Но все это произошло так быстро и нереально, что принял Никита это за краткое помрачение рассудка от радости.

Только почему-то неприятный осадок остался от всего случившегося, и чтобы как-то снять эту смутность в мыслях, он подошел к столу и выпил большой кубок вина, после чего на душе стало легко и радостно.

Весело запрыгали огоньки в печи, забегали дворовые девки по дому в приятных и суетливых хлопотах. Наконец-то хозяин вспомнил, что в доме он не один живет и внимание всем нужно. Никита ходил по дому довольный и спокойный: кого-то хвалил, с кем-то совет держал и играл с детьми, которых очень любил.

Когда они сидели с Сашкой за столом, Никита рассказал другу о своей любви к Елене.

— Вот и повод у тебя есть к милой своей наведаться, — не унимался снова напившийся Сашка, который все уговаривал сейчас же ехать в монастырь, пока долг не позвал Никиту за Кропотовым в степи южные на завоевывание новых земель для России.

— Ох, не знаю, не знаю! Обещал я приехать к ней, значит, надо ехать! А я свое слово держу! Но и служба вот-вот призовет. Что тогда? А службу бросить ради женщины — это не для меня, — Никита с гордостью посмотрел на кольцо своего деда.

* * *

А далеко в Астрахани готовилась к свадьбе Ольга Преонская, нарушив все обещания, данные Никите. Девушке с трудом удалось заставить себя сделать этот шаг. Жених ее, Андрей Семенович Гладилин, помощник губернатора города, очень известный и уважаемый человек, дождался все же положительного ответа от молодой красавицы. Андрей намеревался занять в сердце Ольги прочное место, потеснив оттуда Никиту Преонского.

Как только Ольга приехала в Астрахань, ее стали приглашать во все знатные дома города. Там она и познакомилась с Андреем Гладилиным.

Она рассказала ему о своем друге и брате Никите Преонском. Далее, встречаясь с ним исключительно по его настойчивости, поведала и о дяде своем Антуане де Кюри. Вот тут-то и начались ее мучения.

Не было дня, когда бы Андрей с угрозой не припомнил деяния дядьки ее, то, как умер по вине Антуана молодой воин Валерий Воронков.

«Могу, дескать, службу оказать — молчать пока, но коли не согласна будешь под венец идти, отправят твоего Никиту в дальние края или, хуже того, в опалу попадет и от императора отстранен будет. А коли узнает Петр, как погиб Валерий Воронков, несдобровать молодцу за отцовы грехи тяжкие». Понимала Ольга, что это значило для Никиты. Слишком сильно любила она его, чтобы позволить случиться такому. Да и боялась Ольга Андрея. Боялась и за Никиту. Вину пред ним имела из-за кольца, из-за того, что открылась корыстному человеку. Хотела было с сестрой поделиться, но, видя, что та только подталкивает ее к браку, отложила это и согласилась выйти за Андрея Гладилина.

— Дюже повезло тебе с мужем-то, — завистливо говорила сестра Катерина Ольге.

А та лишь молчала в ответ.

* * *

Прошло около месяца, пока наконец Никита решился наведаться в монастырь к Елене. С тех пор как нашел он перстень, радость и покой поселились в его сердце. Теперь душа требовала увидеть объект обожания своего — Елену Воронкову.

— Я там гостинец приготовил крестнику моему. Передашь? — спросил Сашка Никиту, седлая лошадь.

— А чего ж не передать? — Никита все еще немного ревновал друга, но ревностию светлою, что именно Сашка был более приближен к Елене, нежели он сам.

— Ты там не забудь, что нам через месяц на юг идти с Кропотовым. Он на тебя надежду имеет, — предупредил Никиту Сашка.

— Да я об этом и не забываю, — Никита, предчувствуя скорую радость от встречи с Еленой, был немного взволнован.