Вернее, что значит не надо, если сразу всего не распознаешь? Если разрывает? Если есть такая потребность?

Тут уж как получится, но стоит все же набраться храбрости как можно скорее увидеть правду. Правду, в которой все так, как есть, а не так, как нам хочется и мечтается.

И даже если никто так и не приходит для обмена, то лучше вырастить из этого ведра целый сад любви, в котором многие отогреются, включая нас самих, чем быть щедрыми там, где это никому не нужно или нужно в одни ворота.

Ведро любви – прекрасно! Когда взаимно и когда из тех рук, из которых его не страшно принять.

И ни разу не подарок, если с ним за тобой гонятся.

Умной всем любви, а не безумной.

* * *

Мне часто думается, что так много разлук кругом и так много горького одиночества вдвоем случается потому лишь, что мы входим в жизнь друг друга совсем не для того, чтобы помножить одно умение быть счастливым на другое.

Мы как будто стремимся получить какую-то невозможную гарантию на то, что все будет хорошо, что наш избранник даст нам только прекрасный опыт, что он полностью будет ответственен за наше счастье и что все это надо неусыпно контролировать и бояться потерять.

В итоге единственный опыт, который мы почти гарантированно получаем, – это и есть опыт контроля и опыт страха. Стрихнин для любви, если хотите. Когда мы контролируем и боимся, то другим глаголам сюда не пробиться. Потому как эти два забирают все силы и перекрывают все ресурсы. Нам сложно самим. А с нами – еще сложнее. Там, где контроль, доверию не пробиться. Сквозь страх не пробиться вообще ничему. Я за отказ от страха. Все время бояться потерять или все время бояться, что тебя обманут, – значит вкладываться только в это.

Проживите свой страх до конца. Ну, даже если все закончится, то повод ли это сейчас отказываться от счастья, от радости, от гармоничной близости души и тела, от всего того, что мы с удовольствием можем делать вдвоем? Нет, конечно!

Надо ли тратить время и силы на то, чтобы бесконечно требовать доказательства любви, если куда приятнее дарить и получать ее добровольно? Стоит ли вообще затевать отношения, если они видятся нам как мучительный кодекс долгов, обязательств, гендерных стереотипов? Стоит ли демонизировать одиночество, если страх перед ним принуждает нас хвататься за тех, кто вообще не пригоден ни к какому взаимодействию, и терпеть потом такое, против чего и одиночная камера покажется люксом в «Негреско»?

Стоит ли все время репетировать в голове сцены потенциальных измен и провалов и придумывать масштабные стратегии их предотвращения, если легче отложить этот дурацкий спектакль до того, когда (вполне себе возможно, что никогда) это станет действительно актуально?

Если и есть у любви секрет, то он всего лишь один: быть в моменте, а не в страхе.

Иными словами, любовь с нами, пока с нами действительно хорошо, и ей, как и нашим любимым, не важно, сколько нам лет, безупречны ли мы, здоровы ли, удачливы… Не бойтесь!

* * *

Мы тогда только начинали. Сидели в кафе, и, когда дело дошло до чая, я спросила, какой чайник закажем. Мне ничего не стоило подстроиться под выбор другого человека, потому что слишком часто я слышала с самого детства, будто любовь – это про уступить.

Но мой мужчина улыбнулся и сказал:

– Лиля, мы можем с тобой пить из разных чайников, и это не помешает нам быть вместе. Если надо, мы закажем пять разных чайников или еще больше, и поверь, что это нас не отдалит друг от друга. Мне не нужно, чтобы ты выбирала то же, что выбираю я. И не нужно, чтобы подстраивалась под мои вкусы. Мне важно, чтобы каждый из нас оставался собой.

Самые прекрасные уроки близости всегда приходят от любимых. Потому что они не учат нас тому, как угождать им. Они учат нас быть собой. И теперь, много времени спустя, я точно знаю, что любовь бескомпромиссна. Она не требует жертв, прогибов, доказательств. И в ней нет обделенных или вынужденных бесконечно уступать. Уступи – это истории про удобных. У любящих все истории про прими.

Мы и сейчас можем любить абсолютно разные вещи, но это еще ни разу не помешало нам любить друг друга. И не было дня, чтобы я не была благодарна мужчине, который научил меня этому.

Принимайте друг друга.

* * *

Нежность продлевается на годы, если в ней были благодарны за мгновения. Если ее не превратили в подневольный инструмент управления другим человеком. Если не взыскивали, как долг. Если не приравнивали к скучной эмоциональной «недвижимости».

Что мы можем принести друг другу в своей тонкой беззащитности перед неуправляемыми обстоятельствами? Нежность. Чем способны отогреть друг друга в долгом холоде тусклых дней и нескончаемых ночей? Нежностью. Что отдаем с частицей себя каждый раз, когда уходим и не знаем точно, вернемся ли? Нежность. Тихую, исцеляющую, хрупкую.

Куда ей до сокрушительной страсти, до разъедающей ревности, до пробивающей стены сопротивления оккупации? Но куда и всей этой шелухе, выпивающей соки любви, до нее?

Нежность – та самая высшая точка близости, в которой любовь не разливают по разным кувшинам, не ставят за ней в очередь, не просят подождать.

Обрести и сохранить ее – долгий путь. Не разменять золото нежности на медяки скорого доступного количества – вырасти до настоящего. Дайте себе шанс узнать себя в силе нежности, перестав верить тем, кто обозвал ее слабостью.

Каждое утро я вижу ее из окна. Но не фотографирую, хотя очень хочется. Аккуратный яркий домик с так же аккуратно расчищенной тропинкой. Она выходит, маленькая, уже очень пожилая, в коричневом пальтишке и серой шали на голове, оглядывается, смотрит на небо, долго дышит, расхаживается.

Снег нынче не в дефиците, и к утру он упирается ей в невысокие колени, утонувшие в разношенных валенках. Она к нему готова: в руках лопата Бабы-яги, черенок которой на голову выше ее, но она ловко перехватывает его посредине и начинает шуровать к воротам. Именно шуровать. Легко, сноровисто, азартно.

Мне не видно ее лица, но язык тела всегда красноречив для меня. Я знаю, как двигаются люди не только в физическом недуге, но и в эмоциональном. И как – без него. Возраст тут ни при чем.

Она – здорова. Она в ладу с собой. Вот остановилась, подернула плечами и вразлет отправила ноги в любительском чарльстоне. Ей хорошо. В своем возрасте, в своем коричневом пальтишке, в своих огромных валенках, в своем обихоженном домике.

Кто-то наверняка скажет, что расчищать в старости самой дорожки – верный признак одиночества. Но одиночество бывает разным. Расчищать дорожки вот так – быть может, и одиночество, но уж точно не горькое, не озлобленное, не обреченное.

У меня есть шутка: я часто говорю, что чем ты оплодотворяешь жизнь, тем и она оплодотворяет тебя. Враждуешь с ней – получи войну. Изнуряешь запросами – огреби к себе претензий. Бережен – почувствуй тепло ее объятий. Умеешь извлекать удовольствие из простых вещей – она его тебе добавит. Обиды к обидам. Любовь к любви. Закон Взаимности. Его можно не знать, но нельзя отменить.