– И больше никогда не пей другую водку, – назидательнозаметил Дима, – у меня есть хорошие ребята, которые занимаются продажей этойводки. Так вот, они рассказывают, что для ее производства воду берут с глубины140 метров, представляешь? Ломоносовский пласт. Не вода, а эталон воды. Мыдоговорились, что они будут поставлять тебе свою водку. С этого дня ты пьешьтолько «Русский Размер».

– Тебе нужно работать их дистрибьютором, – пошутил Ринат, –за тебя. Давай за тебя, Дима. Я не люблю говорить громкие слова, но ты,кажется, единственный человек в этом говенном мире, на которого можноположиться. Я тебе за это очень благодарен.

– Сейчас я расплачусь, – взмахнул короткими руками Дима. Оничокнулись и выпили еще раз. Закусили маленькими канапе Димы и немецкимиогурчиками.

– Хорошие огурчики, – причмокнул Дима, – раньше у нас такихне было.

– Это не огурчики, – посмотрел на банку Ринат, – ониназываются…

– Какая разница, как они называются, – резонно возразилДима, – для нас они огурчики. Кстати, в «Русский Размер» для вкуса настой изсвежих огурчиков добавляют! Чувствуешь, какой тонкий вкус? А теперь давайвыпьем за твою дочку. Я, дурак, вовремя не женился, а ты молодец. У тебя ужевзрослая девочка, в школу ходит. Не успеешь оглянуться, и она замуж выскочит,дедом станешь.

При воспоминании о Катьке Ринат помрачнел. Рядом с дочерьювсегда будет присутствовать ее неуравновешенная мамаша. И помешать этомуобстоятельству он не сможет никогда. Нервные срывы Лизы его серьезно тревожили.Может, поэтому он так хотел отправить Катю куда-нибудь в Англию на учебу. Нооставлять Лизу одну почти невозможно. Она может наложить на себя руки илисорваться в какой-нибудь дикой истерике.

– За Катю, – кивнул Ринат и одним глотком выпил третьюрюмку.

Дима был прав, голова не болела. Первую бутылку «РусскогоРазмера» они опустошили за полчаса. Сизов достал из холодильника вторую.

– Теперь будем говорить о наших делах, – грозным тономпроизнес Дима, поднимая указательный палец.

– О каких делах? – не понял Ринат.

– Я же тебе говорил, – огорчился Дима, – звонил к тебе вКиев. Ты все уже забыл? Есть проект американского журнала. Репортажи о трехнаследниках больших состояний. Мы же с тобой договаривались. И ты у нас знаешьанглийский. Я им обещал, что ты все напишешь. А гонорар переведем в детскийдом. Это они предложили. Тебе гонорар не нужен, а такой благородный поступоксразу расположит читателей в твою пользу.

– Это тоже пиар-акция, – понял Ринат, – такой рекламныйтрюк.

– Вся наша жизнь сейчас состоит из рекламных трюков, –вздохнул Сизов, – даже когда президент принимает своего министра, то и тогдаэто типичная пиар-акция. Всем демонстрируют строгого и заботливого отца нации,озабоченного проблемами простого народа. Рядом исполнительный и добросовестныйчиновник, не жалеющий сил для блага этого же народа. Разве не пиар-акция, когдатакую встречу показывают по всем каналам телевидения. И обязательно указаниепрезидента сделать что-нибудь еще для простых людей, на которых этому чиновникуабсолютно наплевать. Но правила игры установлены, и все играют по этимправилам.

Ты думаешь, американцам так важны больные дети вкаком-нибудь нашем интернате или брошенные сироты в детском доме? Но когда вжурнале крупными буквами идет сообщение, что ты такой благородный, – это,во-первых, приподнимает тебя в глазах читателей, во-вторых, указывает наблагородство сотрудников журнала, решивших поддержать такую гуманитарную акцию,и, в-третьих, поднимает тираж. Вот это, в-третьих, важнее первых двух, но обэтом тебе никто не скажет.

– Обидно, – признался Ринат, – все на продажу, все нарекламу.

– Такая жизнь, – развел руками Дима, – и никто из нас несможет поменять правила этой большой игры.

Вторая бутылка пошла еще быстрее первой. Голова уже неболела. Наоборот, пришло ощущение счастья и умиротворения. Хотелось говорить осмысле жизни и звездном небе. В этот момент раздался еще один звонок. Ринатвзглянул на телефон. Знакомый номер, но он никак не мог вспомнить, кому онпринадлежит. И тогда он потянулся к телефону.

– Здравствуй, дорогой, – услышал он знакомый голосбизнесмена Играра Велиева, с которым познакомился несколько месяцев назад, –как ты себя чувствуешь? Как тебе понравился наш хаш?

– Очень понравился, – признался Ринат, вспомнив этозамечательное блюдо, от которого слипались губы. Хотя чеснока и уксуса быломноговато.

– Я нашел другое место, где можно попробовать еще один хаш,– торжественно провозгласил Велиев, – завтра утром я к тебе заеду, и мы тудапоедем. Хозяин обещал нам такой хаш, что ты пальчики оближешь.

– Нет, – испуганно сказал Ринат, – завтра утром не могу. Ядолжен быть в своем офисе. Никак не могу.

– Будешь в своем офисе, – успокоил его Велиев, – зачемобижаешь меня. Я заказал такой хаш, что ты о нем всю свою жизнь вспоминатьбудешь. И друга своего возьми, ему тоже хаш понравился. А потом я приглашу васна кутабы из верблюжьего мяса. Если бы ты знал, как в Баку готовят кутабы. Нотам их готовят из баранины. Или если ты попробуешь наши хинкали.

– Хинкалы я знаю, – торопливо сказал Ринат, – ел вгрузинском ресторане.

– Послушай меня, дорогой Ринат, – возразил Велиев, – тыничего не знаешь. Грузинские хинкалы – это большие русские пельмени. Толькоочень большого размера. А азербайджанские хинкалы – это совсем другое.

– Хорошо, что тебя не слышат грузины, – улыбнулся Ринат.

– Да, – согласился Велиев, – они обижаются на такоесравнение. Их хинкалы нужно брать за хвостик и кушать по частям. Большой кусокперченого мяса, завернутый в пропаренное тесто. А наши хинкалы – это настоящаясимфония. Сначала на тарелку кладут несколько слоев пропаренного теста, затемпосыпают хорошо прожаренным бараньим мясом и луком, обязательно все должно бытьв масле. И еще сверху кладут наш гатык с чесноком. Ну это как у вас кефир.

– Гатык я слышал, – вспомнил Ринат, – у грузин его называютмацони.

– Слушай, ты мусульманин или нет? – обиделся Велиев. – Ятебе говорю, что это гатык, а не мацони. Какой ты, к черту, татарин, еслиничего не хочешь знать. Через три часа я за тобой заеду, и мы поедем на хаш.Сначала попробуешь наши кутабы. Ты даже не знаешь, что их готовят из баранины,из зелени, даже из тыквы. Такие сладкие кутабы. А вот хаш будет потом. Главноеблюдо едят под самое утро.

– Ты же говорил, что кутабы готовят из верблюжьего мяса.

– Это только в Москве или в Средней Азии, – честно призналсяВелиев, – у нас в Баку уже верблюдов почти не осталось. Очень жалко, конечно.Но кутабы из бараньего мяса очень вкусные. И ты сегодня почувствуешь разницу.