— Верунь, ну что за ерунду ты говоришь…

— И месячные, — добила я мужа, подняла ладонь и ткнула его в грудь, спихивая с кушетки. — Поэтому иди. И Катю не разбуди, а то я её с трудом уложила.

Кир ещё несколько мгновений недовольно сопел, и я была уверена, что, если бы не мой последний аргумент по поводу месячных, он обязательно пошёл бы в более активную атаку. Но кровушка мужа не возбуждала. Даже у Милены, что уж говорить обо мне — свиноматке с небритыми ногами, без чулок и макияжа.

Ушёл всё-таки. Хмурый и сердитый, но ушёл. А я запустила руку под подушку, достала телефон и ответила Хэнгу на последнее сообщение, написав, что я здесь, и поставила смайлик.

Но шло время, а сообщение оставалось непрочитанным… Жаль.

Тогда я, поразмыслив ещё немного, написала Косте:

«Привет! А ты помнишь, какие у меня любимые цветы?»

Увы, но и он молчал. Спят они оба, что ли?

Не дождавшись ответа ни от Хэнга, ни от Кости, я в итоге уснула сама.

29

Вера

Утром я поняла: нужно что-то делать. Если так пойдёт и дальше, то через несколько дней, когда у меня якобы закончатся месячные, Кирилл начнёт настаивать на близости, а я к ней не готова. Варианта, как её отсрочить, было два: либо признаваться мужу, что я всё знаю, либо… куда-то уезжать подальше от него хотя бы на некоторое время.

Первый вариант мне не нравился от слова совсем. Я понимала, разумеется, что когда-нибудь придётся обсудить связь Кира с Миленой, но всё ещё не желала этого разговора. По той же причине, что и раньше: у меня не имелось окончательного решения, что делать с нашим браком. Я знала, что Кир попросит шанс для себя, но, хочу ли я давать этот шанс, не имела понятия. Пока скорее нет, чем да.

Вариант с отъездом… Он нравился мне гораздо больше варианта с откровенным разговором. Сбежать, чтобы подумать, остыть, принять решение… Да, это было бы отлично. Но куда я могу уехать? Попроситься с Катей в какой-нибудь санаторий? Ну, попроситься-то я могу, вот только фиг Кир меня отпустит. Я уже заводила с ним разговор на подобную тему — давно, ещё до Милены и её «пупсика». Муж тогда сказал, что не отправит нас с Катей вдвоём никуда, потому что: «Мало ли». Я пыталась уговорить на поездку свекровь, но Антонина Павловна категорически не желала ехать куда-то на две недели с Катей.

— Я очень устаю от неё даже за полдня, когда приезжаю к вам, — так она мне тогда объяснила. — А если целыми днями, ещё и надолго… Боюсь, что домой я вернусь полутрупом.

Вот так я и осталась без отдыха — к полнейшему удовлетворению Кирилла. Ему было нисколько меня не жаль. И разве сейчас что-то изменилось?

Единственной возможностью уехать и отстраниться от мужа хоть на какое-то время были свёкры. И я бы, может, ещё поразмышляла над этим… но Кирилл, с утра пораньше приготовивший завтрак — впервые за пять лет семейной жизни — и сваривший кофе, явно показал, что решил брать меня штурмом, а значит, надо поторапливаться с отъездом. Яичница была пересолена, кофе, наоборот, слишком сладкий, но сам факт того, что Кир поднялся раньше, чтобы позаботиться обо мне, говорил о многом. Нет, не о любви, естественно. А о том, что Кир хочет, чтобы я перестала морозиться, вновь перебралась в супружескую постель и «всё было как раньше». Он ещё не в курсе, что как раньше точно никогда уже не станет, и пока у меня не было сил ему об этом сообщать.

— Не нравится? — огорчённо поинтересовался муж, когда я решительно отодвинула в сторону тарелку и отправилась к плите, чтобы приготовить нормальный завтрак. Ладно я — мне сойдёт и пересоленная яичница. Но Кате такое нельзя. — Плохо получилось?

— В следующий раз лучше просто не соли вообще, — пробурчала я, доставая из холодильника творог и яйца. Сделаю Кате сырники, она любит. — Когда не солишь, меньше риск что-то испортить.

Кир промолчал, вздохнул только. А когда я сделала сырники, умял больше половины, несмотря на то, что до этого вроде как поел и я на него в принципе не рассчитывала. Даже не поинтересовался, а что я-то буду есть, если они с Катей всё слопали? Заботливый. Как слон в посудной лавке.

Зато впиться своим ртом в мои губы Киру ничего не помешало. Хотя я всего лишь отошла на секунду, чтобы закрыть за ним дверь.

— Пахнешь зубной пастой, — усмехнулся он, отпустив вяло сопротивляющуюся меня, и, к моему полнейшему омерзению, лизнул уголок моих губ. — Ням.

— Это потому, что ты съел мой завтрак и у меня во рту за всё утро кроме зубной пасты больше ничего не было! — огрызнулась я, вырвавшись из объятий. У Кира вытянулось лицо, взгляд вновь стал виновато-несчастным, но на меня это давно уже не действовало. — Пока!

Я поспешила скрыться на кухне, где Катя доедала последний кусочек сырника, увлечённо размазывая его по тарелке. Дочка была уже сыта, поэтому у неё начался период игры с едой — как у кошки с мышью.

— Гулять пойдём? — поинтересовалась я, покосившись на окно. За спиной хлопнула входная дверь. Ушёл всё-таки! — Погода хорошая, смотри, солнышко.

— Дя! — кивнула Катя и подняла ко мне улыбающееся лицо, перемазанное в сгущёнке до самого лба.

30

Вера

Я позвонила свекрови уже на улице, после того, как прочитала Костин ответ на своё сообщение. Жаль, что он не пришёл ещё вчера… может, было бы не так обидно, что Хэнг тоже молчал.

«Помню, конечно, — ответил друг на вопрос, помнит ли он, какие у меня любимые цветы. — Ты же их каждое Первое сентября с собой притаскивала. Герберы».

Вот так. Костя помнит, а Кир — нет. А у меня, между прочим, даже свадебный букет был из белых гербер. Как можно было забыть? Костя же не забыл, когда дарил мне в тот день свой букет…

Ответ от Хэнга пришёл почти одновременно с Костиным, но я пока не стала его читать, зная себя — сразу захочется написать ему что-нибудь, а я пока не могла сосредоточиться — Катя требовала внимания. Но свекрови я всё же позвонила, решив не откладывать разговор в долгий ящик. Тем более что Катя занялась важным делом — перекладыванием снега лопатой из одной кучи в другую.

Антонина Павловна, услышав мою просьбу приютить нас с Катей на две-три недели, отказывать, к моему облегчению,