Окончательное решение оставалось за королем. Зная, что он, пусть и неохотно, но будет вынужден найти сыну новую жену, Екатерина разыграла блестящую сцену женской беззащитности перед человеком, который любил сам себя называть «первым рыцарем Франции». Бросившись к его ногам и рыдая, дофина сказала Франциску: она, дескать, понимает, сколь необходимо отставить ее и найти Генриху другую жену, которая станет рожать ему детей. Она молит только не высылать ее из Франции, чтобы она, оставаясь здесь, могла бы служить более счастливой женщине, занявшей ее место, если королю будет угодно смилостивиться над ней. Ее отчаяние и самоотречение так тронули короля, что он вдруг, незаметно для себя, из судьи превратился в защитника. Не в силах вынести зрелища женских слез, Франциск, глубоко тронутый, объявил: «Дитя мое, воля Божья тебе быть мне дочерью и женой дофину. Так будь ею». Это было помилованием. Правда, любое помилование являлось лишь временной передышкой, и Екатерина прилагала величайшие усилия, дабы изменить ситуацию в свою пользу. Невероятные ухищрения, к которым она прибегала, чтобы стать матерью, только укрепляли несгибаемую решимость будущей королевы. Тут впервые открыто заявила о себе стальная воля Екатерины, до сих пор искусно скрываемая. Она была готова пойти на все, лишь бы сохранить свое место в качестве жены Генриха и будущей королевы Франции.

После того как король оставил, пусть на время, идею развода, Екатерина ощутила подъем интереса к своей персоне, порой весьма специфического свойства. Поскольку король говорил, что желает оставить ее с дофином, то же самое подхватили все придворные подхалимы. Маттео Дандоло, венецианский посол, писал: «Нет никого, кто не желал бы подарить ей сына». Он же замечал, что даже дофин теперь, кажется, больше привязан к жене, чем прежде. Маргарита Наваррская, сестра Франциска, оказывала существенную поддержку и писала: «Мой брат никогда не допустит этого развода, как бы ни болтали злые языки. Но Господь поможет продолжению королевского рода и мадам дофине, когда она достигнет возраста, в котором женщины из рода Медичи становились матерями. Король и я с вами — на посрамление всех сплетников».

Враги Екатерины ненадолго притихли. Она же обратилась к традиционной медицине — правда, без успеха. Молитвы и обращения ко Всемогущему постоянно были у нее на устах. Диана давала советы, приворотные зелья и снадобья, отсылала дофина прочь из своей спальни, чтобы он спал со своей женой, исполняя супружеский долг. Генрих повиновался приказам Дианы, но без энтузиазма. Екатерина была неутомима и изобретательна в достижении своей цели. Где-то она отыскала старые рукописи Фотиуса и Исидора Лекаря, содержавшие рецепты магических и языческих снадобий. Некоторые из них могли «если не убить, то вылечить». У дочери выносливых Медичи явно был крепкий желудок, ибо она даже пила мочу мулов — полагая, что это может помочь против ее стерильности (но при этом ей строго-настрого запретили приближаться к самим мулам). Алхимики готовили припарки столь странного состава, что становится поистине удивительным, как дофин вообще мог заниматься любовью со своей женой. Из оленьих рогов и коровьего навоза изготавливались теплые, мягкие, даже полужидкие мази. Дабы отбить запах, к ним добавляли замоченные в кобыльем молоке лепестки барвинков. Затем эти мази помещались Катерине в «источник жизни» и оставлялись там сделать свое дело. Но и эти «проверенные методы» не давали ничего, кроме стойкого желания дофина держаться подальше от жены, не говоря уж о том, чтобы спать с ней. Астрологи бессчетно давали консультации, и дофина точно следовала инструкциям, но дитя все не хотело завязываться в бесплодном чреве.

Наконец Екатерина убедилась в том, что она некомпетентна в искусстве любви, и это вызвало в ней настоящий ужас. Что бы ни проделывала Диана с ее мужем, она должна попробовать то же самое. Утверждают, что стойкая флорентийка велела проделать дыры в полу (вероятно, это было сделано в замке Фонтенбло), чтобы наблюдать из спальни, как Генрих и Диана предаются любовным утехам. Фрейлины Екатерины умоляли ее не идти на эту пытку, но несчастная супруга Генриха не слушала уговоров и была непоколебима в стремлении увидеть, как ее муж творит любовь со своей фавориткой. Когда же этот момент настал, ее скорбь при виде припавших друг к другу любовников оказалась столь велика, что она смогла разглядеть немногое; глаза ее наполнились слезами и несчастная была вынуждена отвернуться. Правда, увиденное все же помогло ей догадаться: она и ее муж делали в постели нечто совершенно другое.

Наконец пригласили доктора по имени Жан Фернель. Он осмотрел дофина и дофину и обнаружил, что репродуктивные органы у обоих имеют небольшие анатомические особенности. Мудрый доктор посоветовал метод, который мог разрешить все проблемы разом, сегодня мы можем лишь предполагать, о чем шла речь. Паре подсказали, что делать, и Генрих исполнил свой долг. Радость была очевидной для всех, когда в начале лета 1543 года Екатерина наконец-то забеременела! В одном из писем, сохранившихся с того периода, она пишет Монморанси, — который теперь стал коннетаблем Франции и лично давал ей советы, как сохранить семью: «Отец мой, я знаю, вы желали детей для меня столь же сильно, как и я сама, поэтому спешу сообщить вам: мои надежды сбылись, и я ношу под сердцем дитя». 19 января 1544 года, в Фонтенбло, у дофины начались роды и в конце дня, к великому облегчению всех присутствующих, она произвела на свет сына. Впервые с момента своего прибытия во Францию десять лет назад, Екатерина почувствовала, что ее положение укрепилось.

Дитя назвали Франциском в честь короля, который лично присутствовал при родах. Он старательно замечал все детали этого процесса и даже настоял на том, чтобы рассмотреть «все, что вышло вместе с младенцем». Французские и римские астрологи сделали предсказания, и папскому нунцию передали подробнейший отчет о родах. Ученые мужи возвестили: это дитя вырастет сильным, крепким мужчиной, который возьмет Церковь под свою защиту и у него будет много братьев и сестер. К несчастью, сбылось только последнее предсказание. Великолепное крещение проходило в Фонтенбло в пять часов вечера 10 февраля 1544 года в капелле Сен-Сатурнэн. При свете факелов, которые держали в руках 300 королевских гвардейцев, «казалось, стало светло, как днем». Там были все придворные короля, все кавалеры ордена Святого Михаила, принцессы крови и старшие дворяне, кардиналы, прелаты и послы. Королева Элеонора и принцессы, дочери короля шли следом, сопровождаемые главными придворными дамами, «разряженными в золотую и серебряную парчу, в блеске драгоценностей… а посреди толпы затерялся младенец, коего надлежало крестить». Крестными были сам Франциск, его сестра, Маргарита Наваррская, и дядя младенца, Карл, герцог Орлеанский.

Что бы ни предписал доктор Фернель для дофина и его жены, это отлично работало, ибо в течение последующих двенадцати лет Екатерина дала жизнь еще девяти детям, семеро из которых выжили. Утерев нос всем врагам, после десяти лет бесплодия она почти ежегодно производила на свет новых младенцев, на радость мужу и всей нации. Первая дочь появилась на свет 2 апреля 1545 года, ей дали имя Елизавета. За ней последовала Клод (12 ноября 1547 года), Луи — (3 февраля 1549 года, умер 24 октября того же года), Карл-Максимилиан, ставший впоследствии Карлом IX (27 июня 1550 года), Эдуард-Александр, впоследствии Генрих III (20 июля 1551 года), Маргарита, известная как Марго (14 мая 1553 года), Эркюль (18 марта 1555 года) и, наконец, девочки-двойняшки, Виктория и Жанна, родившиеся 24 июня 1556 года. Жанна умерла во время родов, едва не погубив саму Екатерину, а Виктория прожила несколько недель.