После того, как император надул Франциска, суля Карлу брак с Марией и Милан в приданое, королю не осталось ничего иного, как пойти войной на старого врага. Братья теперь состязались за военную славу. В 1542 году Карл без особых усилий взял Люксембург, но, прослышав, что Генрих готовится атаковать Перпиньян, поспешил присоединиться к брату, чтобы разделить его успех. Считалось, что Перпиньян взять невозможно, а в отсутствие Карла войска императора вновь захватили Люксембург. Франция страдала, лишившись союзников[26]. Генрих умолял отца вернуть коннетабля, ибо его несомненное воинское искусство поможет Франции справиться с врагом. Но король отклонил просьбу сына. Несмотря на это, Генрих сражался мужественно и хладнокровно, но все равно не мог сдержать наступление врага. Войска императора ворвались в Шампань и непосредственно угрожали Парижу. Но, как это часто случалось во время правления Карл V, именно в момент, когда он мог сокрушить старого врага, его войскам не хватило жалованья. Обе партии, утомленные и измученные, договорились о перемирии, и 18 сентября 1544 года при Крепи был подписан мирный договор.

Тот договор, пожалуй, можно считать самым рискованным за время правления Франциска, потому что он по-прежнему включал параграф о браке между Карлом Французским и дочерью (либо племянницей) императора. За дочерью самого императора в приданое давали Нидерланды, за племянницей — злополучный Милан, в качестве свадебного подарка. В свою очередь Франциск согласился передать сыну часть наиболее важных герцогств: Ангулем, Шательро, Бурбон и Орлеан. Генриха едва удар не хватил, когда он услышал подробности договора. Его младший брат мог стать таким же могущественным, как и он сам, да еще и получить в союзники императора! Дом Валуа оказался бы расколот. Без сомнения, старому недругу Франциска только того и надо было. Страна лишь недавно стала единой после долгих и мучительных веков феодальной раздробленности. Генрих, как и многие представители дворянства, опасался, что договор при Крепи вновь создаст ситуацию, которая может способствовать раздроблению Франции. Будучи вынужден подписать невозможный договор «из страха и почтения перед отцом», Генрих позаботился написать тайный отказ от него, по которому вся собственность французской королевской династии возвращалась назад. Трое членов его близкого окружения — Франсуа де Гиз, Антуан де Бурбон и брат последнего, граф Энгиенский — засвидетельствовали этот отказ.

Невозможно представить, как торжествовала герцогиня д'Этамп. Манипулирование ослабевшим королем, умелый подрыв авторитета дофина и его партии дали ей возможность надеяться, что после смерти Франциска она не утратит своего положения. Ради этого, вероятно, она пошла даже на государственную измену. Хотя явных свидетельств против нее не было, считается, что герцогиня передавала императору секретные сведения. Она отправилась в Брюссель с королевой Элеонорой и Карлом — праздновать подписание договора. Холодные отношения между Франциском и дофином превратились в ледяные. Генрих почти не виделся с отцом и при дворе подолгу не появлялся. В отместку Франциск демонстративно осыпал дарами и проявлениями любви младшего сына.

Генрих начал потихоньку готовиться к тому дню, когда он сам наденет корону. Однажды вечером после ужина он сидел с друзьями, распивая вино. Считая, что он находится среди своих, дофин заметил, что «когда он станет королем, то произведет таких-то и таких-то людей в маршалы, пожалует орденами», добавив, что вернет ко двору коннетабля Монморанси. Франсуа де Вьевиль (один из закадычных друзей дофина, впоследствии маршал Франции), вспоминавший об этом событии, заволновался, что разговор могут подслушать, и, желая предупредить Генриха, сказал «ты делишь шкуру неубитого медведя». Сам же постарался немедленно исчезнуть. Чутье не подвело его. Королевский шут Брианда, сидевший незамеченным в алькове у окна столовой, бросился к своему господину. Вообразив, будто принц грозится узурпировать владения короля, он обратился к тому просто как к Франциску Валуа и рассказал о Генрихе. Франциск отправил в покои сына вооруженных людей, но принц и его друзья, предупрежденные об опасности, уже сбежали, не дожидаясь прибытия стражи. Король, разъяренный их побегом, обратил гнев на остатки брошенного ужина. Пажи и дворяне разбежались, выпрыгивая из окон, и немудрено: Франциск расшвыривал ножи, тарелки, попадая в слуг, опрокидывал мебель и срывал гобелены со стен. Генрих не появлялся при дворе в течение месяца, пока не утих гнев отца, и друзьям его не разрешили вернуться.

Противостояние отца и сына продолжалось — осенью 1544 года король изгнал со двора Диану де Пуатье, ибо дофин сместил с хлебной должности одного из приживальщиков д'Этамп во время кампании против англичан в Пикардии. Темпераментная герцогиня то обрушивала на Франциска поток обвинений, то расточала ему пылкие ласки, намекая, что тот может их лишиться, если не поквитается с любовницей сына, и король наконец решился выслать Диану. Та отправилась в свой замок в Анэ, а следом за ней — Генрих, демонстративно проводя там много времени. Фаворитка Генриха не получала разрешения вернуться ко двору до следующего года. Екатерина торжествовала, видя позор соперницы, а дофин запретил ей разговаривать с д'Этамп.

Отсутствие Дианы открыло перед Екатериной череду светлых дней. Она расцвела и наслаждалась благосклонностью короля. Очевидно, что, несмотря на убывающие силы, Франциск был в состоянии оценить достоинства невестки и те блага, которые она принесет Генриху, когда станет королевой. Король недвусмысленно намекал: восхищение и почет, достающиеся Диане, по праву должны принадлежать Екатерине. До чего же приятно, после бесчисленных сцен между воюющими фаворитками, иметь рядом с собой женщину преданную и здравомыслящую, никогда не демонстрирующую прилюдно свой гнев и обиды! На Рождество в тот году король осыпал невестку подарками и особыми милостями. В числе прочих даров были рубин и бриллиант ценой в 10 тысяч экю. Екатерина, беременная на сносях дочерью Елизаветой, была избавлена от бесконечных советов соперницы касательно здоровья и воспитания младенца-сына. Для нее настало счастливое время! Обычно страдавшая от недостатка внимания, она купалась в благосклонности короля и, к его удовольствию, 2 апреля 1545 года подарила ему внучку.

Когда Карл и Генрих вместе отправились под Булонь, пытаясь изгнать англичан, захвативших город в 1544 году, между братьями словно бы установилось перемирие. Франциск, старавшийся заниматься делом, чтобы отвлечься от проблем со здоровьем, сопровождал сыновей. Генрих и его брат едва разговаривали друг с другом с момента подписания мира при Крепи, но постепенно дух братства стал брать свое, особенно во время военных операций. В августе 1545 года разразилась эпидемия чумы. 6 сентября Карл и кое-кто из молодых вельмож ворвались в дом, обитатели которого умерли от этой болезни. По-юношески самоуверенный, он решил заглянуть внутрь, хотя его и умоляли не трогать там ничего. Смеясь, молодой принц воскликнул: «Ни один из сыновей Франции еще не умирал от чумы!» — и вместе с друзьями начал крушить все вокруг, биться подушками и разрубать пополам матрасы. Его вера в королевский иммунитет против смертельных болезней оказалась безосновательной. К вечеру он заболел и три дня спустя умер.