На стенд пеленою упала темная тень, заслонила схему. Тэйдзо поднял глаза к небу — на месте солнца теперь висело рыхлое облако. Но небо вокруг облака все так же голубело. А вокруг Тэйдзо… Он оглянулся — в радиусе пяти метров не было ни души.

Смешавшись с толпой, шагает не спеша убийца, держит руку в кармане. У него над головой голубое небо, под ногами — пыльная земля. Присев на корточки, он кормит голубей…

«Довольно драматично все складывается», — подумал Тэйдзо, продолжая неторопливый шаг. Как получилось, что в настоящем он не имел ни к чему отношения, а в прошлом был крепко-накрепко связан с другим человеком, с убийцей?

Кругом шум и гам, скрежещет громкоговоритель, гудят клаксоны, и он ходит, шаркая ногами, посреди этого городского праздника, где всё бесплатно. Только и всего. Приложив руку к щеке, Тэйдзо цокает языком. На щеке — она и сюда добралась — тонким слоем лежит пыль.

«Я все-таки это сделаю. Выйду из себя. Закричу…» Однако ему не с кем поговорить, и он продолжает молчать. Вот автомобиль новой модели стоит, обнесен белым заборчиком. С пассажирского места в окно выглядывает розовый целлулоидный пупс.

Тэйдзо увидел за заборчиком нечто очень странное. Видно, кто-то счел это подходящим украшением: на белой крыше автомобиля стоял аквариум в форме куба. За стеклом скалы, песок, водные растения — самый обычный аквариумный интерьер. Три рыбки — белые с красным, одна — черная с белым. Они плавали, поводя своими хрупкими, как фарфоровая ваза, плавниками.

Кому же это пришло в голову: посреди суматохи автомобильной выставки украсить автомобиль стеклянным кубиком? Кому пришло в голову налить в кубик воды и посадить туда рыбок? Выходит, в мире и правда существуют такие вещи, как неосознанное зло или неосознанное добро… Мысль об этом чаще всего приходит в голову именно в такие моменты.

Тэйдзо еще раз взглянул на аквариум. Можно было постоять и поразглядывать его подольше — времени у него было предостаточно, солнце все так же щедро дарило свой свет. Но он не стал смотреть, развернулся и ушел. И растворился в толпе все прибывающих и прибывающих на выставку людей…

Тэйдзо скрылся из виду, растворился среди толпы… Я облегченно вздохнул. Достал сигарету, прикурил. При свете дня огонек спички был почти не виден. Спичка потухла, и я, как всегда, отправился на прогулку по ярким полуденным городским улицам.

1

В наши дни много чего говорится о проблеме развития энергетических ресурсов. Некоторые люди считают, что иностранные кредиты на эти цели во многом способствуют колонизации Японии западными странами. При этом, как ни странно, мало кто знает, что большинство плотин, построенных в Японии до войны, тоже были воздвигнуты на «западные» деньги. Чтобы поднять гидротехническую промышленность, представители энергетических компаний ездили тогда в Америку оформлять заем на общую сумму в триллион и сколько-то сотен миллиардов йен.

Так что проблема выплат по задолженностям гидротехнической промышленности, которую теперь обсуждают все кому не лень, возникла отнюдь не сегодня. Более того, были люди, вся жизнь которых крутилась вокруг этой проблемы и которые сделали себе на этом не только имя, но и солидный капитал.

Минэкити Кувабара родился в одиннадцатый год правления императора Мэйдзи[17], в городе Исэ, в семье лесопромышленника.

С детских лет Минэкити подолгу пропадал в горах и был не понаслышке знаком со всеми породами деревьев, древесиной которых торговал его отец. Он легко мог вскарабкаться по любому стволу, и его цепкие, как у обезьяны, ступни были такими жесткими, что могли без малейшей усталости выдержать путь по горным тропам и в десять, и в двадцати ри.

В тот год, когда мальчик пошел в школу, отец взял его к себе в работники. Минэкити тогда уже ходил в горы с топориком и мог, дотронувшись до ствола дерева, сразу назвать его цену.

С двадцати лет он рубил лес в верховьях Исудзу-гава, сплавлял его по реке и заработал на этом столько денег, что у отца его от удивления округлились глаза. Тогда-то Минэкити и прославился своим безудержным кутежом в борделях Исэ. В те золотые времена молодежь еще не знала утонченных забав — связав соломенной веревкой десятерых женщин, он переходил из пивной в пивную, таская всю компанию за собой.

Ежели какая-то гора приходилась ему по душе, Минэкити отправлялся туда валить лес. И вскоре в округе Исэ не осталось ни одной горы, которой бы он не знал как свои пять пальцев. И Минэкити, с детства не особо сильный памятью, впоследствии превратился в человека, которого про какую деревню на карте ни спроси, он, не сходя с места, расскажет, что там за лес и сколько его там растет.

С детских лет Минэкити очень любил играть в го. В горы всегда брал с собой игральную доску, которую сам же и сделал из побитого при сплаве дерева, садился у мшистого подножья криптомерии и начинал игру с кем-нибудь из рабочих. Бывало, дождь льет как из ведра, а Минэкити сидит неподвижно — ход обдумывает. Струи дождя со всей силы хлещут по игровой доске, и вот самая сильная сдвигает одну из игральных костей. А Минэкити, даже не заметив, что его противник давным-давно сбежал от дождя в укрытие, грозно кричит: «Куда двигаешь, мой ход!»

В тридцать два он был горячим сторонником передачи императорских лесных хозяйств в частные руки, подал императору петицию с требованием перепоручить заботу о горных лесах жителям его родной деревни и даже отправился за ответом к императорскому министру Хатано, да только дальше порога его не пустили.

В десятые годы правления Тайсё[18], к тому моменту, как Минэкити исполнилось не то сорок пять, не то сорок шесть, он владел огромным лесом в префектуре Гифу. Люди звали его «лесным царем». Именно тогда был разработан план строительства плотины на реке Сёгава.

2

Река Сёгава, которая считается одной из трех самых быстрых рек в Японии, течет меж крутых берегов, и дно ее напоминает по форме узкий желоб — вроде тех, в каких со времен императора Мэйдзи растирали тяжелым диском целебные травы. Это дно повторяет очертаниями лодочное и как нельзя больше подходит для лесосплава. У лиственных пород, таких как бук, дзельква или каштан, древесина разбухает от воды, становится тяжелой как камень и ложится на дно. В плот их не свяжешь, вот и остается пускать по реке ствол за стволом. Если дно похоже на желоб, а течение стремительное, как у Сёгавы, то даже тяжелые затонувшие стволы перекатываются на стремнине по дну и доплывают до низовья. Этот сплавной лес в тех краях называют коро.

Ниже по течению Сёгавы, которая потом несет свои воды дальше, на север префектуры Тояма, находится деревянное строение, похожее на большой амбар. Оно стоит прямо посреди воды, которая свободно протекает сквозь него, оставляя внутри свою ношу, Из амбара стволы коро сплавляются по отводным каналам прямиком в лесохранилище.