– Кажется, перелом, Оля, – испуганно воззрилась на коллегу. – Придется везти в больницу.

– С этой красавицей нужно что-то решать, – заявила Ольга. – Уроки срывает, учителя жалуются. Когда я ее ругаю, она песни поет. Никакого сладу. Хочу пойти поговорить с родителями…

– Без толку, – отмахнулась Татьяна и, взяв девочку на руки, потащила в медпункт.

«Что значит без толку?» – подумала тогда Ольга и решительно направилась в учительскую. Взяла журнал, выписала адрес.

– К кому собралась? – поинтересовалась лукаво Нинель Рувимовна, завуч по воспитательной работе, поднимая глаза от потрепанной методички.

– К Стрельниковой Агате. Просто неуправляемая. Хочу с родителями поговорить.

– Сходи, прогуляйся, – усмехнулась Нинель и снова углубилась в работу.

– Я не понимаю, – всплеснула руками Ольга. – Там что, все так безнадежно? Нет родителей? С кем она живет?

– С отцом, матерью и сестрой. Эльза Стрельникова, кажется, на два года младше.

– Тогда почему вы говорите, что бесполезно? – воззрилась на завуча Ольга.

– Я не сказала, что бесполезно, а предложила прогуляться. Иди. Составь свое мнение. Девочка учится в твоем классе. Тебе с ней еще как минимум два года работать.

«Как же, – хмыкнула про себя Ольга. – Через два года меня тут не будет. Отработаю по распределению и дня не задержусь».

Она нацепила старенькое пальтишко, замоталась сверху пуховым платком и отправилась по адресу на бумажке.

Но всю оставшуюся жизнь Ольга благодарила судьбу, что повела ее в тот день направо, к Стрельниковым, а не налево, к домику, где учительница снимала комнату.

«Направо пойдешь – мужа найдешь, налево пойдешь – смерть обретешь».

Жаль, камня с такой надписью не существовало. И Ольга, ведомая чувством долга, направилась к Агате Стрельниковой, а не домой. Хотя хотелось прилечь, погреться около газового камина, одна сторона которого выходила в ее комнату, приложить руки к керамическим изразцам и нащупать выпуклый орнамент. Хозяйки, молодая женщина с ребенком и бабка, обязательно позовут ее к столу, накормят супчиком. Ольга помимо платы за квартиру оставляла деньги за «стол». И хозяйкам молодая жиличка стала еще милее. Ест мало, платит много. Красота!

Идти оказалось недалеко. Ольга вошла в подъезд и наткнулась на караульного. Тот проверил паспорт, осведомился строго, куда она идет, и показал на лестницу.

– Третий этаж.

– А квартира какая? – переспросила Ольга.

– Там одна квартира. Я им сейчас позвоню.

Она удивилась было такому повороту и пошла наверх по выдраенным начисто каменным ступенькам.

Дверь распахнула женщина невиданной красоты. Черные как смоль волосы подстрижены в идеальное каре, а глаза, словно вишни, оглядывают с интересом.

– Вы новая учительница?– весело поинтересовалась женщина. – Из-за нашей Агатки пришли?

– Да, вы ее мама? – смутилась Ольга, почувствовав себя замарашкой по сравнению с эдакой красавицей.

– Проходите, – радушно пригласила женщина. Она помогла повесить пальто в прихожей и оглянулась назад. – О господи, Майя! – рассмеялась громко и взяла ребенка на руки. – Эльза, Майка от тебя удрала. – Тут же выбежала тоненькая девочка лет десяти, протянула руки.

– Давай ее сюда, тетя Валя.

– Она тяжелая, – остановила девчонку женщина и обратилась к Ольге:– Да вы проходите.– Потом задумалась на минуту. Куда? И, распахнув плотно закрытую дверь, снова пригласила: – Сюда, пожалуйста. Сейчас Агата закончит музыкой заниматься, и я ее позову.

– Мне бы с матерью поговорить или с отцом, – неуверенно начала Ольга, оглядываясь по сторонам. Порядок в комнате был безупречный. Никаких лишних вещей или пыли. Стол под абажуром, диван и пара кресел. Жилище аскета.

– Отец в госпитале на дежурстве, а матери нездоровится, – отрезала женщина. – Мне расскажите, я все передам.

Ольга хотела отказаться от такой перспективы, но вдалеке квартиры заиграло пианино. Кто-то шпарил гаммы, как будто сам сочинил их. Ни одной ошибки. Отличная техника исполнения.

– Хорошо, Агата, – услышала Ольга строгий голос. – Иди к Эльзе, я хочу полежать.

«Полежать? Днем? Где же это видано?»

– Агата, поди сюда, – позвала женщина. И тут же в комнату ворвался вихрь.

– А почему вы здесь сидите? – изумленно поинтересовалась девочка. Ольга заметила, что вместо потрепанной школьной формы на ней теплое фланелевое платье, коса заплетена, а грязного фартука или дырявых колготок нет и в помине.

– Что вы тут делаете? – снова осведомилась девочка. И из-за ее спины раздался требовательный мужской голос:

– Меня это тоже интересует, Валентина!

В комнату вошел коренастый мужчина и недовольно уставился на женщину с ребенком.

– Я задал вопрос. Что здесь происходит?

– Ну, Чапай, то есть Василий Иваныч, – залепетала она. – Везде беспорядок. У меня дети играются, у Стрельниковых Еленочка лежит. На кухне я стол к обеду накрыла. А тут учительница пришла. Ольга Сергеевна. Куда ее пригласить? Только к тебе.

Ольга всмотрелась в широкое крестьянское лицо, перевела взгляд на толстую бычью шею и сразу поняла, в чьей комнате оказалась. Чапай, Василий Иванович Архипов, товарищ полковник, командующий местной военной частью. Она видела его на линейке в школе первого сентября. Среднего роста, коренастый суровый мужик.

– Учительница? – переспросил Чапай и строго оглядел детей. – А кто у нас набедокурил?

– Я пришла к родителям Агаты Стрельниковой, – снова повторила Ольга. – Ее мать сможет выйти ко мне?

Архипов глянул на Валентину, та покачала головой.

– Нет, – отрезал он. – Я вас выслушаю и все передам отцу девочки. – Он повернул голову ровно в тот момент, когда Агата попыталась улизнуть из комнаты.

– Стоять, – тихо буркнул полковник. И Стрельникова застыла как вкопанная.

– Значит, так, – Архипов посмотрел на часы, – у меня времени мало. Вы мне все за обедом расскажете, – и повернулся к Валентине. – Валь, готово у тебя?

– Конечно, – хмыкнула она. – Ты там моего Баженова не видал, Василь Иваныч? – поинтересовалась она у Архипова.

– Идет следом, – крякнул тот, усаживаясь за стол. – Мы в штаб округа сейчас поедем. Да, и вот что. Детей на улицу не выпускать. Из колонии сбежали зеки. Всех по тревоге теперь поднимают. И милицию, и армию. – Чапай обернулся в коридор, где застыла пораженная таким поворотом учительница. – Садитесь, придется есть и разговаривать. Иначе я вам время уделить не смогу.

Ольга села на краешек табуретки и удивленно воззрилась на полную тарелку куриного супа, поставленного перед ней Валентиной.