litbaza книги онлайнДетективыТонкая темная линия - Тэми Хоуг

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 122
Перейти на страницу:

«Перкодан» снял пульсирующую боль в голове и чуть укротил острую боль в боку, где Фуркейд сломал ему три ребра. И казалось, что лекарство размыло ясность его ощущений. Маркус чувствовал себя защищенным, словно его поместили в кокон. Голос его матери звучал вполовину тише, а непрерывное бормотание Виктора превратилось в негромкое жужжание.

Мать и брат были дома, когда Ричард Кадроу привез Маркуса. Оба раздраженные и взволнованные тем, что был нарушен привычный для них ритм жизни.

– Маркус, ты заставил меня заболеть от беспокойства, – говорила его мать, пока он с трудом взбирался по ступеням.

Долл Ренар прислонилась к столбу веранды, как будто у нее не было сил держаться прямо. Такая же высокая, как и ее сыновья, она все равно напоминала птичку. У нее была привычка класть руку на ключицу и похлопывать ею словно сломанным крылом. Несмотря на то что Долл была отличной портнихой, она одевалась в дешевые домашние платья, совершенно скрывавшие ее фигуру и старившие ее, заставляя выглядеть старше ее пятидесяти с хвостиком.

– Я не знала, что и думать, когда мне позвонили из больницы. Я была в ужасе, думала, ты можешь умереть. Я едва смогла заснуть от беспокойства. Что бы я стала без тебя делать? Как бы я справлялась с Виктором?

– Но я же не умер, мама, – заметил Маркус.

Он не спросил, почему мать не навестила его в больнице, так как ему не хотелось еще раз услышать, что она терпеть не может водить машину, особенно по ночам, а все из-за ее куриной слепоты, хотя ни один врач об этом не упоминал. Маркус не хотел слышать и о том, как мать боялась оставить Виктора, как она не любит больниц и считает их рассадниками самых ужасных болезней. А тут и братец заведет свою вечную песню.

Виктор стоял с другой стороны от двери, отвернувшись, но его глаза опасливо оглядывали Маркуса. Ренар-старший всегда держался как-то чересчур прямо, словно земное притяжение действовало на него не так, как на остальных людей.

– Виктор, это я, – подал голос Маркус, отлично понимая, что его попытка успокоить брата безнадежна.

Виктор был уже подростком, когда он наконец выяснил, что если человек надевает шляпу, то не становится от этого другим существом. В двадцать он перестал бояться голосов из телефона, но подобные приступы страха случались и до сих пор Много лет Виктор Ренар не произносил ни слова в трубку, а только дышал, потому что не видел того, кто с ним говорит. Раз он человека не видит, значит, его не существует. Только сумасшедшие говорят с теми, кого нет на самом деле, а он, Виктор, не сумасшедший. Следовательно, он не станет отвечать голосу без лица.

– Маска, нет маски, – промямлил он. – Пересмешник. Mimuspolyglottos. Размер от девяти до одиннадцати дюймов. Встречается чаще, чем похожий на него сорокопут. Ворон обыкновенный. Corvuscorax. Очень умный. Очень изворотливый. Похож на ворону, но не ворона. Маска, но не маска.

– Виктор, прекрати! – визгливо приказала Долл, страдальчески глядя на Маркуса. – Я чуть не лишилась рассудка, волнуясь о тебе, а тут еще Виктор бубнит, как заезженная пластинка. Одно и то же, одно и то же. У меня даже в голове помутилось.

– Красный, красный, очень красный, – Виктор затряс головой, как будто муха влетела ему в ухо.

– Этот адвокат лучше бы заставил офис шерифа заплатить за страдания, которые они причинили твоей семье, – не унималась Долл, идя за Маркусом в дом. – Эти люди испорчены до мозга костей, все как один.

– Анни Бруссар спасла мне жизнь, – возразил Маркус. – Дважды.

Долл состроила кислую гримасу.

– Я уверена, что она ничем не лучше прочих. Я ее видела по телевизору. Эта мисс ни слова не смогла о тебе сказать. Ты по своему обыкновению все преувеличиваешь, Маркус. Впрочем, как всегда. Женщина просто кажется тебе хорошенькой, вот и все. Я знаю, как работает твоя голова, Маркус. Ты сын своего отца.

Этими словами Долл хотела обидеть его. Маркус не помнил своего отца. Клод Ренар бросил семью, когда его младший сын только начал ходить. Он так никогда и не вернулся, оборвал все нити. Иногда Маркус ему завидовал. Приехав домой, Маркус немедленно отправился к себе в спальню и отключился от непрекращающегося нытья матери при помощи таблетки, забывшись тяжелым сном на два часа. Когда он очнулся, в доме стояла тишина. Все вернулись к своим обычным обязанностям. Его мать уходила в свою комнату каждый вечер в девять часов, чтобы слушать бубнеж по телевизору и разгадывать кроссворды. В десять Долл уже будет лежать в постели, чтобы на следующее утро жаловаться, что она едва сомкнула глаза. Если верить Долл Ренар, то она не проспала ни одной ночи в своей жизни.

Виктор отправлялся в постель в восемь, вставал в полночь, чтобы изучать свои книги по биологии и заниматься сложными математическими вычислениями. Он снова ложился в четыре утра и поднимался ровно в восемь. Для Виктора рутина повседневности была священным понятием, так как он считал ее признаком душевного и психического здоровья. Любое отклонение от правил приводило его в состояние глубокой подавленности, он начинал раскачиваться из стороны в сторону и что-то бормотать.

Маркус, чтобы избавиться от неприятных мыслей, обратился к своему хобби. Его рабочая комната располагалась рядом со спальней. Как только они с Памелой переступили через порог дома, Маркус сразу заявил, что эти две маленькие смежные комнаты будут принадлежать ему. Памела работала с ним как агент фирмы «Боуэн и Бриггс» по продаже недвижимости – еще одно звено в цепи последовательных событий.

Он придирчиво осмотрел свое последнее творение – причудливо украшенный кукольный дом времен королевы Анны. Созданные им за много лет кукольные дома разместились на полках вдоль одной стены. Маркус выставлял их на ярмарки для продажи, оставляя себе только самые полюбившиеся.

Но этим вечером он не мог сосредоточиться на кукольном доме. Ренар сел за чертежный стол. Он работал, пытаясь перенести на бумагу не уходящий из его памяти образ.

Памела была красивой женщиной – маленькая, женственная, темные волосы подстрижены в каре, сияющая улыбка, карие глаза искрятся радостью жизни. Каждую пятницу она делала маникюр, одевалась в лучших магазинах Лафайетта и всегда выглядела так, словно сошла со страниц модного журнала.

Анни была по-своему хорошенькой. Маркус рисовал ее не в форме помощника шерифа, а в длинной цветастой юбке, которая была на Анни в тот памятный вечер. Он избавил ее от мешковатой джинсовой куртки, одев в изящную белую блузку. Тонкую, почти прозрачную, дразнящую его проступающей сквозь ткань небольшой грудью.

В его воображении Анни убрала назад волосы, заплела их в косу, лежащую на тонкой шее, и завязала белый бант. У нее был курносый нос, а ямочка на подбородке придавала молодой женщине неожиданно упрямый вид. Глаза Анни глубокого коричневого цвета походили на глаза Памелы, но их разрез был совсем другим. Эти глаза околдовали Маркуса своей формой – экзотические, чуть раскосые, – они напоминали кошачьи. И такой же интригующий рот – полная нижняя губа, а верхняя напоминает изящный лук Купидона. Маркус ни разу не видел улыбки Анни Бруссар, поэтому пока присвоил ей улыбку Памелы.

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 122
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?