– Да. – И опять эти бездонные глаза. И вот тут в первый раз в глазах появляется испуг. Совсем маленький (если бы не огромные глаза, его и вообще было бы незаметно). Сидят сейчас, как на большой сделке, подписывают документы, а ведь речь идет о жизни. Причем не только маленького человечка – огромной семьи. И родителей, и родственников, и всех-всех. И здесь важны не только анализы, но и психологический настрой, огромная вера. А еще спокойствие, и надежда, и поддержка близких, которые тоже должны быть спокойны. Кирилл не должен сейчас показывать своего особого участия, он не должен увидеть этот испуг. Сегодня исключительно деловой разговор.

– Анализы мне ваши все нравятся, сейчас посмотримся и вступаем в протокол. Идет? На осмотр!

Небольшое УЗИ и главный вердикт:

– Все в порядке. Вступаем в протокол!

Непосвященному непонятно, а Лиза Петрова поняла: запускается весь процесс ЭКО. И эти самые слова она уже два раза в своей жизни слышала. И они ничего не принесли. И вот третий раз, каким он будет? Кирилл верит безгранично. Только так. Все будет в порядке.

И опять он мысленно вернулся к дочери. Время сегодня сложное, все меньше женщин полностью здоровы. Как сложится у нее? Сколько лет-попыток он даст ей, самому родному и близкому человеку, сможет ли ей провести ЭКО? И опять вспомнилось, что роды у жены принять не смог. А тут и еще сложнее. Умом понимал, что ЭКО – это шанс, время упускать нельзя, дети должны рождаться. Но вот когда дело касается дочери? И в который раз дал себе твердый и однозначный ответ: да! Будет объяснять, растолковывать. Но… как бы хотелось, чтобы делать этого не пришлось.

– Про дочку думаете? – слова Люси застали его врасплох.

Как хорошо иметь рядом сотрудника, которого в какой-то момент перестаешь замечать. Он незаменим, но настолько сросся с рабочим процессом, что как будто бы его и нет. А ведь Люся не просто была, она знала про него все. Когда нервничает, когда радуется, при ней можно было ругнуться и слезу смахнуть. И про домашние дела его знала, а как по-другому? Не выходить же в коридор звонить. Люся всегда вела себя более чем корректно. Жизнь его не обсуждала, советов не давала, но иногда вот так вот могла его направить, приостановить, дать возможность продумать ситуацию.

– Точно, про нее. Ведь как сложится?

– Так уж у нее уже все сложилось, что думать-то.

– Это ты права, – Кирилл еще раз подивился мудрости этой немолодой женщины. Природа уже все заложила. От него уже ничего не зависит.

– Так ведь дочь, мне ее по жизни вести.

– Так вам уже не вести.

– Мужику, стало быть, чужому?

– Вашу-то? Она сама пойдет.

19

Мечта о ребенке. Безотчетное чувство, с которым невозможно было бороться; которое преследует, которое всегда с тобой. А еще Ингу кололо, что у Глеба ребенок есть и не очень-то муж заинтересован в их общем ребенке. Они поженились достаточно быстро, это потом уже Ингу начали донимать сомнения. А зачем он на ней женился? Из-за прописки? Доказать что-то бывшей жене? Назло своей бывшей, в пику? Она боролась с этими дурацкими мыслями и страхами, пыталась не выплескивать свои эмоции. Сначала было не до ребенка. Она просто понимала: что-то не в порядке с ее здоровьем, и еще ей было важно, что муж пойдет по первому ее сигналу, куда она скажет. Обследоваться? Хорошо. Сдавать анализы? Заполнять анкеты, собирать документы? Раз надо, значит, надо.

И Глеб шел. Нужно – шел! А ей все равно было мало, а она опять ни в чем не была уверена. Ей казалось, что все это не от безумной любви, а потому, что она попросила. В чем отличие? Было ли оно? А может, это и есть та самая любовь? Инга ждала какого-то надрыва. И в какой-то момент надорвалась сама, банально устала, сломалась. От ревности, от тревожных мыслей, от обиды, что как-то у нее все не по-людски складывается. Почему у всех легко, а у нее вот так?

Именно в этот момент и случился у нее странный роман с врачом-гинекологом из приморского городка. Сначала она опять себя жалела, что вот ведь на отдых приехала, в больницу загремела, все не как у людей. И даже сразу про роман не догадалась. Никак не могла расслабиться, поверить в себя. В жизнь, в удачу. А ведь та встреча круто изменила ее жизнь, дала ей совсем другой толчок, она вдруг поняла, что есть сама у себя, что не нужно никому и ничего доказывать. И мужа она своего любит, а не просто боится потерять. И ребенок у них не получается только потому, что она посылает неправильный сигнал в космос. А как созреет и пошлет сигнал верный, он сразу родится – их малыш. И жить нужно здесь и сейчас, не оглядываясь по сторонам и не думая, что люди скажут. Здесь и сейчас. Она тогда переболела тем романом и стала жить счастливо. Да, так бывает. Чтобы полюбить собственного мужа, нужно сначала влюбиться в кого-нибудь другого. На контрасте и со временем все встанет на свои места.

И вот эта странная встреча на Вериных похоронах. И разговор со Степановым про профессию Кольцова и его клинику. И все началось укладываться в голове. Инга поняла, что пришло ее время. И еще – что все обязательно будет хорошо. Как называют таких детей? Дети из пробирки? Какие-то стеклянные дети! Только не очень уж они и стеклянные. Хорошенькие, здоровенькие. Врачи ведь лучшие эмбрионы отбирают. Вот и та цыганка не зря встретилась на ее пути. Ничего в этом мире не бывает случайно.

Это был замечательный отдых. Впервые за долгие годы они решили не ехать на море. Откровенно говоря, все их морские поездки заканчивались сидением у бассейна, к морю они даже не спускались. То есть иногда начинала мучить совесть, в конце концов, зачем-то они приехали именно на морское побережье?! Инга с Глебом собирали сумки и шли на пляж. А что делать, в Европе практически все пляжи городские. И даже в их любимом отеле на итальянском острове Искья. Все равно нужно тащиться на городской пляж и на месте, переступая через тела городских отдыхающих, искать закуток, где 10 лежаков принадлежат отелю. Конечно же, их лежаки никто не займет, и мальчик пляжный сопровождает их с постоянными поклонами, и полотенчики отряхивает. И все равно удовольствие из разряда сомнительных. Народу толпа, разговаривают громко, постоянно кто-то спотыкается о твои ноги. Море? Да, море ласковое. Бухта, окруженная горами нереально сине-зеленого цвета, даль с горизонтом, заканчивающаяся почему-то светло-сиреневой полоской неба, в итоге переходящей в тепло-желтый тон уже наравне с солнечным кругом. Пытаешься сосредоточиться на красоте, и тут же тебя окатывает водой чей-то ребенок, бултыхнувшийся прямо перед тобой, или он запулит тебе в голову брошенным мячом. Только успевай уворачиваться. Глаза закрыть и расслабиться – это не про городской пляж. Ни о какой тишине не может быть и речи, а о покое – и тем более.

В каком-то возрасте уже хочется просто тишины. Даже если тебе всего сорок. Или уже сорок? Видимо, уже. И на нее, на тишину, можно и все дальнейшее накладывать. Именно так, и только так. И вот это ровно то, что они имеют в своем отеле, который находится высоко на горе на Искье. Там вообще нет никакого моря, это невозможно. Зато какой вид! Закачаешься. И бассейн с подогретой водой, и бассейн с термальной водой, и роскошный деревянный лежак с мягким матрасом, и пушистые полотенца. И итальянец, который отвечает за лежаки, тебе улыбается во весь белозубый рот. Причем не подобострастно, а с достоинством, что тоже приятно. Тебе прислуживает человек со статусом. Мелочи? Да вроде нет.