Удивительно, но чем больше Пауль говорил ей о своей ненависти к ней настоящей, тем спокойней в его присутствии ей становилось. Будто до этого её и впрямь беспокоил этот смертный, а тут вроде как и все нормально, можно не переживать.

Его взгляд она все-таки заметила. Его вообще было сложно не заметить, потому что этим взглядом можно было до костей обглодать, а Пауль смотрел на неё.

Нужно отдать Паулю должное — он не только не шелохнулся в её сторону, но и глаза не отвел.

Мол, вроде как — вот оно мое внимание, только оно, ничего больше не делаю, живи с ним как хочешь.

— Стыдить будешь? — фыркнула Мун, прощупывая пальцами косу. Со сна она растрепалась и было много выбившихся прядок.

— Не буду. Но любоваться ты мне не запретишь, — он говорил чуть насмешливо, но в голосе его звучала некоторая хриплость, выдающая его волнение.

— Любуйся, герой, только руками не трогай чужое имущество, — невесело усмехнулась Мун, скорее самой себе напоминая, кем она сейчас является. Мун. Рабыня. Будущая наложница халифа. На ближайшие пять лет её перспективы такие. А потом нужно не забыть выпустить из Эльяса всю кровь. Медленно. Не торопясь. По капельке.

Она не стала торопиться спрятаться от взглядя Пауля, она его не боялась в конце концов. Поэтому без лишней спешки накрыла волосы покрывалом снова, снова перевила его так, чтобы были спряты плечи, и завязала концы куска синего шелка маленьким потайным узелком.

— Ты не объяснил, — напомнила она, прямо глядя на Пауля, — ты сказал — имеешь право ненавидеть Сальвадор. Сомневаешься в её справедливости. Почему?

— Мег, — устало откликнулся Пауль, — все дело в ней, с самого начала.

— Пауль… — Вот тут надо было осторожно, ведь нельзя было выглядеть чересчур осведомленной, — разве ты не знаешь, как работает зов истинных у магов? Если твою сестру этот зов настиг… Неудивительно, что она пробралась на корабль и сбежала из дома. В конце концов, истинные — предназначенные друг для друга богами. И если она выбрала быть с тем, кто ей предназначен — то в чем виновата Сальвадор? Хотя, конечно, быть истинной для пустынника счастье сомнительное — но все-таки, для магов — оно счастье. Такое, какое не всем выпадает.

— Все это замечательно, Мун, — невесело и пусто откликнулся Пауль, — все это так замечательно звучит, если бы не одно “но”. С истинным своим, тем самым, право остаться с которым отстаивала Сальвадор, моя сестра и недели не прожила.

А вот это слышать было больно…

— Но ведь этого не может быть, — хрипло произнесла Мун, как-то резко бледнея. Пауль же очень хотел встряхнуть головой и сбросить с себя наваждение. Потому что рассказ рассказом, а он все сильнее ощущал себя привороженным.

Сейчас Мун смотрела на него — и в её глазах было все. Нетерпение — ведь он так и не договорил, искренняя заинтересованность, не фальшивая, не та, что ищет у тебя больные места. Ей ведь не зачем пробираться к Паулю в душу. Наверное, поэтому она уже в ней…

И боль.

В её темных глубоких глазах плескалась боль. Настоящая, незамутненная, сильная. Если Рику она не очень сочувствовала, просто из вежливости, то из-за Мег, кажется, расстроилась совершенно всерьез.

Она расстроилась из-за его сестры. Чужой ей женщины, вообще-то.

— Почему не может? — он чуть потянулся, забрал себе кожаную флягу из-под воды, приложился к ней ртом, но допивать не стал — оставил два глотка для Мун. Она все донимала его вопросами, а пить наверняка захочет. — Думаешь, по нраву пустыннику пришлась распущенная северянка? Я слышал, тут у вас в норме вещей непокорную жену босую в ночь к голодным хорлам выгнать.

— Есть такой обычай, да, — Мун скривилась настолько неприязненно, что Пауль аж пожалел, что завел разговор в эту сторону. Надо было поднапрячь извилины и вспомнить что-нибудь из уроков астрономии, рассказать какую-нибудь чушь про звезды, про какую-нибудь из самых любимых жен Мафрея… Когда-то он знал всю эту чушь, отец заботился о том, чтобы сыновья были образованными, а не только подковы голыми руками разгибали для развлечения. Вот и надо было голову в дело пустить, а не кровавыми сказками девочке голову морочить.

— Ну так, что невозможного в моих словах? — Пауль поднял брови.

— Истинная связь двух магов… — Мун запнулась, будто нашаривая каждое слово, — это ведь дар от богов, понимаешь?

— Не очень, лилия моя, — Пауль криво усмехнулся. Новое прозвище для девушки просилось на язык чуть ли не с того момента, как она выбралась с ним на этот балкончик. Тогда-то, только скользнув взглядом по нежной коже, Пауль и вспомнил золотистые прохладные лилии из сада матери.

Пять лет не вспоминал. Пять лет ничего кроме смерти во сне не приходило. А тут вынырнуло из памяти, как никуда и не терялось. И стало как-то спокойней.

— Не твоя я, герой, забыл, что ли? — устало проворчала Мун.

Как же хотелось потянуться, провести пальцами по худенькому предплечью. И посмотреть, вздрогнет ли эта красотка, тронет ли румянец кожу на этих нежных щечках.

Нет, все-таки ночь настраивала Пауля совершенно не на тот лад. Ему сейчас хотелось так-то куда большего, но более дерзкие мыслишки он старательно отстранял на второй план.

— Не присыпай мне раны солью, дай помечтать, — Пауль вздохнул. — Лучше расскажи про истинную связь, что знаешь, потому что я о ней не знаю совершенно ничего.

— Мечтай, пожалуйста, я, может быть с тобой вместе помечтаю, может быть, даже о тебе, — Мун, маленькая насмешница, разумеется, не смогла не ответить. Как маленькая пустынная юркая саламандра, та, которая кусается, не горячо и даже не очень больно, но все-таки ощутимо.

Прикоснуться к маленькой колючке захотелось еще сильнее.

— Рассказывай, Мун, — Пауль чуть сглотнул, избавляясь от сухости во рту и от части озабоченных образов в голове.

— Я знаю, но немного, — предупредила девушка, — знаю, что истинные — если они бывают, чаще всего друг другу подходят идеально. Они чувствуют друг друга, любят примерно одно и то же, живут будто в одном темпе. Один чего-то хочет — другой это чувствует и дает. Истинные — это как две части одного камушка. Сложишь вместе — срастутся намертво. Говорят, что нитей истинных Нии-Фэй протягивает много, но мало иметь эту связь, её нужно почувствовать, за ней надо проследовать. И если Мег услышала зов своего истинного из Эффин — связь между ними была действительно сильнейшей. Пауль, неважно, что Мег была истинной для пустынника, ведь она для него была второй половиной жизни. Их дети могли родиться действительно сильными чародеями. И не мог он так быстро в ней разочароваться. Да еще и убить. Если истинная связь была, если Сальвадор её видела…

Зря он затеял этот разговор. Сразу ощутил, сколько слабых мест выставил. Нельзя это делать. Ни с кем.

Но почему с ней вышло?