— Кирилл мой сын, понимаешь? — выпалил на одном дыхании. — Может им быть.

Я сглотнул, осознавая, что уже записал мальчика в своего ребенка. Ухватился за эту мысль, как за спасательную соломинку. Если это так и Кирилл действительно мой…

— Ну твой, — согласился Глеб.

Его это, будто бы, даже не удивило. И тут я напрягся. Остановился на очередном светофоре и повернулся к брату.

— Ты знал?

— Догадывался, — кивнул тот. — Мальчишка на тебя похож.

Смачно выругавшись, ударил по рулю и почувствовал, как самообладание меня покидает. Глеб был прав — в таком состоянии ехать к Зое — не лучшая идея. Я мог наговорить лишнего, а в сложившейся ситуации это было бы верхом идиотизма.

Именно поэтому на очередном повороте я свернул домой. Припарковал машину, вышел из нее и направился к лифтам. Услышав, что Глеб шествует за мной, обернулся.

— Я тебя не приглашал.

— А я бесцеремонный, — пожал он плечами и зашел со мной в лифт, а через две минуты и в квартиру.

— Ехал бы ты домой, — посоветовал ему. — У меня такое состояние — хочется об тебя почесать руки.

Я не врал, хотя понимал, что Глеб тут вообще не при чем. Он не знал ни о моих проблемах, ни о поставленном диагнозе. Почему-то уверен, что знай он — точно бы все мне рассказал. Однако это не меняло того факта, что этот лис просто наблюдал за нами со стороны и молчал. Знал же, что у меня плохая память на лица, да и вообще…

Как я мог запомнить Снегурочку?

Точнее не так. Снегурочку я-то запомнил. Ее податливое тело в моих руках, жаркие стоны, взгляд полупьяных глаз. Все это я прекрасно помнил, но никак, абсолютно никак не связал с Зоей. Да и как? Она ни словом, ни видом не показала, что мы знакомы. За исключением последнего вечера, когда сбежала. Вот тогда да…

Она смотрела на меня так, будто давно знала, а я не придал этому значения.

— И что будешь делать? — уточнил Глеб.

— Адрес у меня, поеду к ней.

— А дальше?

— Какая тебе разница? — выдал на повышенных тонах, но тут же взял себя в руки. — Езжай домой, Глеб.

— Ты себя видел? Я останусь.

— Да твою ж мать, — не выдержал и направился на кухню.

Пить, правда, не хотелось. Я налил себе виски, но только для вида, так и оставил стакан нетронутым на столе.

— Расскажешь, почему так отреагировал? — спросил зашедший на кухню Глеб.

— Как так?

— Бурно. Ты детей вроде не хотел никогда.

— С чего взял, что я их сейчас хочу?

Глеб рассмеялся, а потом вздохнул.

— У тебя глаза загорелись, когда ты эти даты увидел.

Я усмехнулся, в который раз поразившись сообразительности брата. В уме же думал, стоило ли ему говорить о своем диагнозе? В Кирилле я был уверен, а вот с Глебом такой уверенности не было.

— Недавно я узнал, что не могу иметь детей. После того случая два года назад. Я тогда не придал этому значения, а последние полгода дошел до больницы, ну и… всё.

Я усмехнулся, потянулся к стакану с виски, но Глеб его отобрал и отодвинул к краю.

— Не надо. Захочешь к ней поехать — не сможешь.

— Такси вызову, — хмыкнул.

— А вот это лишнее. Под алкоголем отношения еще не хватало выяснять.

В этом я был полностью согласен с Глебом, поэтому только кивнул и вздохнул. Понемногу начало отпускать. К тому же, я был благодарен Глебу за отсутствие комментариев моему признанию. Он просто кивнул, будто я ему сказал о том, что заболел, но уже выздоровел, и на этом все. Никакой жалости, соболезнования. Да и, наверное, правильно. Зачем соболезновать, когда у меня трехлетний ребенок растет?

Зоя

— Здравствуй, Зоя, — произнес Саша, когда я вышла в прихожую.

Не сказала бы, что ожидала увидеть кого-то другого. Внутренне я почему-то предполагала, что пришел именно он.

Предполагать — одно. Реальность же оказалась оглушающей. Я не знала, куда деть глаза и как с ним разговаривать. Не после того, как позорно сбежала, оставив лишь пару строк на прощание.

— Здравствуй, Саша.

С дико бьющимся сердцем решилась поднять голову и взглянуть ему в глаза. От его взгляда мне стало как-то холодно. Он смотрел на меня как-то… особенно. С одной стороны так, будто я — его надежда, а с другой… в его взгляде читалось непонимание и… злость.

— Мы можем поговорить без лишних ушей? Сможешь оставить сына и поехать со мной в кафе?

— Да, да конечно, — кивнула, засуетившись.

— Жду тебя внизу. В машине.

После этих слов он ушел. Развернулся, закрыл за собой дверь и… оставил меня одну. Я шокировано уставилась на дверь. Время будто остановилось и все вокруг перестало существовать.

Саша меня нашел. Как, а главное, зачем?

— И кто это был? — в прихожую вылетела сестра.

— Багров, — очнулась я.

— Ничего себе! — воскликнула Ленка. — И что он хотел?

Если бы я знала! Если бы я только знала, чего он хотел!

— Попросил поехать с ним в кафе, чтобы поговорить. Побудешь с Кирюшей?

— Конечно! — быстро протараторила сестра. — Езжай, давай. И расскажи ему уже всё, наконец. Вдруг он тебя к себе с сыном заберет, а затем и замуж возьмет, — мечтательно протянула Ленка.

Сестра была той еще выдумщицей. Не зря ведь она работала журналистом в одной известной студии. Наверняка в ее мыслях я уже не только замуж за Багрова вышла, но и родила ему еще одно, а то и двух детей.

— Придумаешь тоже, — скептически ответила. — Держи карман шире.

Я быстро натянула туфли, посмотрела на себя в зеркало перед выходом и дрожащей рукой потянулась к ручке двери.

— Что встала-то? Беги давай, а то передумает! И не забудь ему о Кирилле сказать. Не упусти свой шанс, глупышка, — прокричала Ленка мне вслед.

Спускалась я по лестнице, чтобы хоть немного успокоиться и прийти в себя. Уже у подъездной двери поняла, что ничерта это не помогло. Я как волновалась на каждой ступеньке вниз, так же и остановилась перед выходом. Понимала, что сестра права. Саше стоило сказать. Хотя бы потому что он меня нашел. Сам. Значило ли это, что я его интересовала, пока не знала.

Мужчина, резко открывший подъездную дверь, не дал мне времени собраться. Я на мгновение встретилась с Сашей взглядом, затем отступила, чтобы пропустить жильца дома и только потом вышла. Идти к Багрову было страшно. Хотя бы потому, что я и представить не могла его реакцию. Вот что он подумает, когда я скажу ему о Кирилле?

Я бы на его месте у виска покрутила и сказала, что стоило сделать это раньше. У меня ведь не один день был для признания, а я все молчала, а потом не придумала ничего лучше и позорно сбежала.