Из машины вышли несколько людей с автоматами. Позже медленно вылез самый главный.

Главарь мафии: Узнаёшь мой голос, Антон?

Главарь Бульдогов: Зачем автоматы?

Главарь мафии: Ну как зачем? Убивать вас, ублюдков, будем.

Главарь Бульдогов: В таком случае умрём вместе.

Антон показал, что держит руку на детонаторе.

–И что, ты нажмёшь на кнопку?

–Назови хоть одну причину этого не делать.

–Уберите оружие! – приказ был выполнен. Всё оружие сложили в машины.

Только в этот момент из больницы вышли остальные участники мафии.

«Недорогие Бульдоги! Позвольте мне поведать вам, кто мы такие и чем живём. Я – главарь мафии. Решили приехать всем составом. Мы – один из самых крупных поставщиков наркотических веществ. Один из тех парней, которых вы избили, был так же членом «Клана смерти» – мы занимаемся ещё и заказными убийствами. Не то чтобы у нас на вас был заказ от того депутата, мы бы вас не трогали, если бы не трогали нас вы, но все ведь понимаем, что этого было не избежать. Поэтому…»

Денису что-то поглючилось, и Он нажал на кнопку на детонаторе.

Тост

– Я хочу поднять тост. Давайте поговорим про 9 мая и о том, чему Нас научил этот праздник. Возможно, сейчас будет говорить максималист, живущий во Мне, но… Лично Меня этот день, день Победы, со всеми своими навязанными ценностями, типа что уважать ветеранов это Моя обязанность, научил ненависти. Ненависти к 9 мая. Ненависти к ветеранам, как умершим, так и умирающим. Тупой праздник. Все эти людишки, которые радуются, бухают. Для этого умирали люди? О каком уважении, идёт речь? Благодарность за то, что Мы живы? А если скажу, что мир катится к чёртовой матери, и эта победа тому поспособствовала? Меня сочтут фашистом? И Я реально не понимаю, откуда такая искренняя радость. Это радость тому, что была война? Была и закончилась? На Мой взгляд, этот праздник – это оправдание войне, напоминание о том, что война была, и это хорошо. Но война не есть хорошо. Почему же людям так хочется выйти на улицу и сказать какому-нибудь бедному измученному бывшему бойцу, что он герой? Он ведь так старался, да, он заслуживает звание героя, но явно не для Нас он делал Своё дело. Лучшее выражение благодарности и уважения ветеранам – это жизнь. Мы должны жить, наслаждаться каждой секундой Своей жизни, а не тратить Своё время впустую на «Бессметный полк» и другие бесполезные глупые акции – вот истинная благодарность. Это не оправдание массовым смертям людей, но это та дань, которую Мы можем отдать, и которая будет иметь хоть какой-то смысл. Так выпьем за жизнь! Выпьем за будущее без войны, лицемерия и глупых праздников! Не чокаясь.

Лжец

Его утро никогда не начинается с кофе. Его утро начинается с ощущения сильной боли в глазах от недосыпа, попытками в постсонной полуслепоте отключить будильник и написать менеджеру смены, что он не хочет идти на работу, потому что он её ненавидит. Менеджер снова спросит: «Зачем ты мне это пишешь, Лжец?»

Кстати Лжец – это имя главного героя, а вовсе не черта его характера. Впрочем, Вы бы и так разобрались.

Утро начинается с попытки полежать ещё немного, чтобы хоть как-то прийти в себя, но не переусердствовать с тем количеством времени, которое твои глаза проводят в закрытом состоянии, ведь открываться этому миру больно. Он взял из шкафа ту одежду, которая попалась ему на глаза раньше остальной. Ему было совершенно плевать, что она вовсе не рабочая, как и на то, что цвет брюк не сочетался с цветом кофты вообще никак. Одежда – она любого цвета одежда, а голым ходить – дурка. Поэтому нужно смириться с отсутствием чувства стиля и ходить в том, что придётся, в конце концов, это не самое главное в жизни.

Быстрый завтрак, больше смахивающий на перекус, и вот он уже в метро. По вагону на обрубках ног делал подобие шагов жалкий инвалид, одетый в рваный камуфляж. Он не был участником войны, он не был даже наркоманом. Сигаретный дым лишил его ног. Не сразу, сначала был просто варикоз, затем ноги начинали болеть всё сильнее, и вот уже гангрена, некроз, отрубили одну, а через года два и вторую. А курить он так и не бросил, как раз и собирал на сигареты мелочь. Поездки от одной конечной станции до другой ему хватало аж на две пачки, люди нынче совсем размякли, в век переменчивой морали. Лжец не считал, что деньги помогут инвалиду. Он знал, что они будут потрачены вряд ли на что-то лучшее, чем бутылочку «Мороши».

– Сынок, будь так добр, помоги мелочью, сколько есть.

– Нормальная у тебя привычка требовать с людей всю мелочь, которая у него есть, генерируя это в просьбу и давя на жалость своим внешним видом. Нормальная для тебя, но не для других. Ты мне жалок до омерзения, так что с образом переборщил. У меня есть мелочь, рублей двадцать – максимум, но даже эту мелочь я тебе не хочу давать. И да, заранее отвечу на претензии старушек: мне нисколечко не стыдно, и просить прощения у него я не собираюсь, можете меня осуждать, сколько хотите, мне по-барабану.

Его честность была не защитной реакцией на давление со стороны жестокого мира и даже не проекцией его гнилой несчастной одинокой сути, он просто с детства взял себе в привычку шпарить правду песком в глаза даже тогда, когда его об этом не просили. Окружающие обливались кипящим потом, когда слышали его реплики. Немудрено: никто не любит подобных наглецов, считающих бестактность прямолинейностью.

«Сказочка тронет за душу меня…»

В его голове – сплошной поток мыслей, и ничего больше. Ну, может, меньше, но точно не столько же.

– Лжец, ты больной? – менеджер был персонажем относительно новеньким в их офисе, поэтому не привык ко всем выходкам его работников. – Что за внешний вид?!

– А что, неглажено?

– Да причём тут это, ты какого чёрта припёрся сюда в домашней одежде.

– Она не домашняя, дома я хожу в одних трусах.

*усмешки коллег*

– Ещё раз придёшь на работу в таком виде, я аннулирую тебе смены на неделю вперёд.

– Меня раздражает моя работа, так что твоя угроза воспринимается мной как мнимая надежда, что если я потеряю всё, что имею, то непременно окажусь в ситуации, при которой, чтобы не сдохнуть