— Нам надо поговорить. Ты ведь знаешь, что я уезжаю.

Она молчит несколько секунд, а затем поднимает на себя мою голову и слегка целует.

— Не хочу сейчас ни о чем говорить. — Тихо произносит и снова касается моих губ, притягивая к себе за затылок.

И я опять сдаюсь чувствам к этой девушке. Целую в ответ, блуждую руками по стройному красивому телу. Расстегиваю пуговицу на ее шортах и тяну их вниз, а затем снимаю свои. Она обнимает меня обеими руками, прижимает к себе, шумно дышит, когда я целую ее шею.

Цепляю пальцами тонкие трусики и спускаю. Наташино дыхание учащается, когда я глажу ее по внутренней стороне бедра. Она сама берется за тугую резинку моих боксеров и тянет их вниз.

Вдруг в голове проносится мысль о том, что Наташа стала намного смелее. Это ее первый раз, а она совсем не испытывает стеснения, не отводит смущенный взгляд в сторону и не краснеет, как тогда в 9 классе, когда мы сидели на ее кухне и пили чай.

У меня еще никогда такого не было ни с одной девушкой. Как будто время остановилось, а наш мир состоит только из нас двоих. Как будто нет за пределами этой комнаты реальной жизни, дел и важных забот. И вдруг все, о чем я думал еще вчера, кажется таким несущественным сейчас. Теперь, когда я покрываю поцелуями ее тело, в моей голове совсем другие мысли.

Да какой нахрен Гарвард, когда в моих руках Наташа?

— Я люблю тебя, — шепчу ей на ухо прежде, чем мы становимся одним целым.

Наташина голова лежит на моем плече. Я перебираю пальцами ее мягкие шелковистые волосы и думаю о том, что сегодня совершенно точно лучший день в моей жизни. Хотя раньше я наивно считал лучшим тот день, когда увидел своё имя в списках поступивших в Гарвард.

Наташа привстает на локте и смотрит на меня. Слегка поворачиваю к ней голову.

— Ты правда меня любишь? — тихо спрашивает.

— Да, — честно отвечаю.

Ее глаза за секунду наполняются слезами.

— И я тебя люблю, — едва слышно произносит.

Я улыбаюсь. Глажу Наташу по щеке и тянусь поцеловать в губы.

— А почему ты тогда не обращал на меня внимания? — прерывает наш поцелуй и пытливо смотрит.

Я шумно выдыхаю и перевожу взгляд на потолок. Следовало ожидать, что она задаст этот вопрос.

— Потому что сначала я не был уверен в своих чувствах к тебе. Думал, что в любой момент могу тебя разлюбить и переключиться на другую девушку. А учитывая крепкую дружбу наших семей, получилось бы не очень красиво, если бы я бросил тебя ради другой. Потом я серьезно стал готовиться к поступлению в Гарвард и уже не видел смысла что-то с тобой начинать, потому что знал, что уеду. И в общем-то вопрос с моим отъездом остается открытым. — Я снова перевожу взгляд на Кузнецову. — Наташа, в конце августа я улетаю.

На ее лице тут же отражается грусть, от чего больно колет сердце.

— Неужели нет никаких вариантов?

Я хмыкаю. Варианты…

Вчера я перебрал в голове четыре и остановился на последнем. Но в итоге он накрылся медным тазом, потому что мы с Натальей лежим голые на ее постели.

— Ну а какие варианты? — произношу с горечью. — Отношения на расстоянии? Или мне не ехать в Гарвард, а тебе не ехать в Париж, и остаться обоим дома?

Наташа ничего не отвечает и тянется к своему телефону на тумбочке у кровати. Что-то быстро печатает.

— Из Нью-Йорка в Париж лететь 8 часов, — смотрит на меня. — Это не так уж и много! Как из Москвы на Мальдивы!

— 8 часов не так уж и много? — выгибаю бровь.

Наташа осекается. Откладывает телефон в сторону и опускается лбом мне на грудь.

— Давай попробуем на расстоянии? — едва слышно произносит. — Будем каждый день звонить друг другу, переписываться. Может, даже летать друг к другу на выходные. Все праздники и каникулы будем проводить вместе.

Я не отвечаю. Прекрасно знаю, что это будет полная хрень. Я начну изводить себя мыслями, где она и с кем, куда пошла, чем занимается. В итоге мы или расстанемся, или я брошу учебу и помчусь к ней.

— Давай никуда не поедем? — наконец-то говорю. — Останемся дома. Мы еще успеваем подать документы в российские вузы.

Наташа резко вскидывает голову и смотрит на меня с ужасом.

— Леша, ты что! Ты же так долго шел к тому, чтобы поступить в Гарвард! Это же невероятно тяжело! Практически нереально!

— И что?

— Как это и что!? Ты обязан поехать!

Вместо ответа я укладываю Наташу на подушку и нависаю сверху. Сначала просто смотрю на нее — такую красивую и такую… мою. И понимаю, что не хочу я никуда ехать. Хочу быть с ней.

— Нет, — твердо говорю. — Не поеду.

Наташа недоуменно хлопает ресницами.

— Леш, ну ты не должен из-за меня отказываться от своей мечты.

Я пожимаю плечами.

— Это всего лишь институт.

— Лучший в мире!

— И что? Пойду в МГУ. Я хорошо ЕГЭ сдал.

Наташа качает головой, а я склоняюсь к ее шее и целую. Девушка запускает ладонь в мои волосы на затылке, другой рукой обнимает меня за спину. Снова хочу ее. Но у Наташи только что был довольно болезненный первый раз, к тому же вместо душа у нас влажные салфетки, и те заканчиваются.

— Я люблю тебя, — снова шепчу ей на ухо, силой оторвавшись от лебединой шеи.

— И я тебя люблю, — тихо говорит. — Давай все-таки попробуем на расстоянии, — добавляет, помедлив.

— Ладно, — нехотя соглашаюсь, хотя про себя думаю, что все-таки отвезу завтра документы в МГУ. Надеюсь, у них есть факультет бизнес-администрирования. Надо будет вечером зайти на сайт.

Я сажусь на кровати и начинаю одеваться. Вся моя одежда по-прежнему мокрая. Наташа следом поднимается с постели и достает себе сухую из шкафа.

— А что за пикник, на который уехали родители? — спрашиваю.

— Они вроде давно собирались. Ты не знал? — удивляется.

— Первый раз слышу. А почему ты не поехала?

— Я собиралась, но когда твои родители и Ира к нам пришли, они сказали, что тебя не будет. Я решила остаться дома и ждать твоего звонка. Ты же говорил вчера, что позвонишь мне.

Воспоминания о вчерашнем вечере тут же проносятся вихрем в голове. И мне вдруг становится до невозможности стыдно за то, что я провел ночь с Катей.

Боже, как я мог!?

— Так а куда ты вчера уехал со свадьбы? — вдруг спрашивает Наташа и пристально на меня смотрит.

— Надо было заехать к помощнице одного маминого зама и забрать у нее некоторые документы. Как раз сейчас буду дома изучать их, — говорю полуправду.