— Конечно, — кивнула Мирина.

Девушки немного посидели молча. Мирине даже в голову не пришло бросить подругу и поспешить к Резеде и малышке Ильдиз.

— А что ты видела? — прошептала она наконец.

— Кровь, — ровным, лишенным всякого выражения голосом ответила Кассандра. — Повсюду льется кровь, стены рушатся, башни лежат в развалинах, огонь и крики — страшные крики!

Теперь вздрогнула и Мирина.

— А где это?

— В Трое, — тихо-тихо выговорила Кассандра. Голос ее по-прежнему звучал тускло и невыразительно, лицо было бесстрастно. — Это началось в Трое, а от Трои распространилось и далее.

— Далее — куда?

— Сюда, — отозвалась она. — По равнине, к горе Ида… везде. Я знаю, что это правда, да только мне не верят.

— Атиша тебе верит, — твердо объявила Мирина. — Она тебе верит, и я тоже. А теперь отдыхай, я посижу рядом и постерегу тебя.

К удивлению Мирины, Кассандра послушно прилегла на подушки и закрыла глаза: уснула она почти тотчас же, как измученный ребенок. А Мирина извлекла из ножен кинжал и держала его наготове, двумя руками, памятуя о словах Хати. Царевичу Парису она никогда не доверяла.

Когда Атиша и Пентесилея возвратились вместе с Хати, Кассандра по-прежнему спала, а Мирина бодрствовала, охраняя покой девушки.

— Умница, — похвалила ее Атиша. — Лучшего сторожевого пса в целом свете не найти. Мы условились, что Кассандра поедет вперед вместе с Пентесилеей и дождется нас во Фракии.

— Я поеду с ними, — решительно объявила Мирина. И почтительно добавила:

— Если, конечно, на то будет твое дозволение.

Атиша улыбнулась и кивнула.

— Три — хорошее число, вот четверо уже привлекли бы внимание. Однако ехать вам придется, нигде не задерживаясь.

— Исатис помчит меня быстрее ветра.

— А как же крошка Ильдиз? — напомнила Хати.

— Девочка при матери, и ей ничего не угрожает, — ни минуты не колеблясь, отозвалась Мирина. — Тем более, если за ее безопасностью присмотрит еще и прабабушка. Сдается мне, Кассандре я нужна больше.

Хати поцеловала девочку.

— Ты становишься настоящей воительницей, моя маленькая Змеюшка, — похвалила она.

И хотя пропустить весенние танцы было невероятно жаль, Мирина с восторгом предвкушала предстоящее путешествие. Да, для Пентесилеи это — дело обычное, но Мирине было так приятно сознавать, что Атиша, по-видимому, и ей тоже доверяет не меньше!

Три девушки пустились в путь следующим же утром: отошли себе в сторонку, как ни в чем не бывало, ведя лошадей в поводу, в то время как остальные Лунные Всадницы приветствовали солнце. Едва великий сход остался позади, они вскочили на кобылиц и ровной рысью поскакали вперед, объехали подножие горы Ида и, уже огибая Троянскую равнину, наконец-то пустили лошадей в галоп. Через нагорья, держась как можно дальше от высоких стен города, всадницы стремительно мчались к узкому морскому проливу Геллеспонт.

Кассандра даже не оглянулась на дом родной: она ехала притихшая, по-прежнему бледная как полотно, глядя прямо перед собой. Мирина с Пентесилеей скакали по обе стороны от нее. У обеих луки натянуты, кожаные панцири защищают грудь, у поясов — кинжалы, прикрытые длинными плащами. На лошадях под самыми что ни на есть обычными походными чепраками прятались подбитые войлоком нагрудники, какие не пробьет ни стрела, ни копье.

Кассандра не обернулась ни разу, а вот Мирина зорким взглядом окидывала высокий, открытый всем ветрам город Трою и густо-синее море позади него. На ее глазах из Южных врат выехал отряд всадников — и поскакал на юго-восток к горе Ида: шлемы и оружие ярко блестели на солнце. Девушка не сказала ни слова, но подумала про себя: а ведь, похоже, они и впрямь уехали вовремя!

Добравшись до моря, всадницы свернули на север, прочь от того места, где пролив сужался, и поднялись вдоль берега к деревушке — беспорядочному скоплению лачуг и лодок. Пентесилея спрыгнула с Бури и зашагала прямиком к самой большой хижине. Вождь племени сидел снаружи с женой и латал сети под весенним солнышком.

— Нам нужна лодка, — объявила Пентесилея, показав ему серебряный медальон: на одной его стороне красовалось изображение полумесяца, на другой — дородная фигура Матери-Земли Маа.

— Во имя Маа! — Рыбак заговорил по-лувийски с женой. Та кивнула, оба встали и отложили сети в сторону.

Вождь громко отдал приказ, и шестеро юношей тотчас же поднялись с места и бросились к самой вместительной из привязанных тут же лодок. Парни взялись было за веревки и принялись ставить парус, но внезапно рыбаки начали кричать друг на друга, сердце Мирины забилось часто-часто, а рука легла на рукоять кинжала. Но вождь вновь заговорил по-лувийски, объясняя, в чем дело.

— Ветер меняется, скоро подует к западу, но пока еще рано. Сперва поешьте. Жареная макрель, анчоусы, свежий хлеб.

Мирина, с трудом сдержав улыбку, выпустила кинжал. Но в лице Пентесилеи по-прежнему читалась тревога.

— Мы едем по важному делу, — объяснила она. — Нам никак нельзя задерживаться.

— Даже чтобы поесть? — удивилась жена вождя.

— Даже чтобы поесть, — не отступалась Пентесилея.

А в следующий миг все чудесным образом разрешилось. Из ближайшей хижины притащили крепкие деревянные весла, к лодке приставили деревянные сходни, чтобы завести лошадей. Когда, наконец, все было готово к отплытию, рыбачка всунула Мирине в руки корзину со свежим хлебом, тремя копчеными макрелями и серой обливной глиняной флягой с оливковым маслом.

— Бери — ешь, — велела она. — Вот эта… слишком худая. — И она пощупала хрупкое запястье троянской царевны.

Мирине хотелось и смеяться и плакать одновременно. Она приняла корзинку и сердечно поблагодарила добрую женщину: да уж, без еды их ни за что не отпустят!

Парни взялись за весла, и лодка отчалила. Суденышко было тяжело нагружено — три норовистых лошади, как-никак! — притом еще приходилось бороться с сильным течением, что несло их на юг, в Эгейское море. Гребцы вспотели от напряжения и несказанно обрадовались, когда западный ветер наконец-то наполнил паруса и они смогли втянуть весла. Поднялась зыбь, морская гладь всколыхнулась, пошла волнами.

— Займитесь лошадьми, — приказала Пентесилея. Все три кобылицы нервно били копытами, но хозяйки успокаивали их, как могли, не давая впасть в панику.

Пентесилея и Мирина то и дело оглядывались назад, в направлении Трои, одну только Кассандру, похоже, нисколько не занимало, преследуют их или нет. Вождь заметил волнение девушек, но расспрашивать ни о чем не стал. Когда, наконец, лодка причалила к фракийскому берегу Геллеспонта, три Лунных Всадницы сошли на землю и проворно вскочили на лошадей, торопливо поблагодарив рыбаков.