О муже Мири говорила спокойно и уверенно. Как-то упомянула, что они не виделись несколько лет, внимательно наблюдая за моей реакцией. Что хотела увидеть?

Как-то даже мелькнула шальная мысль, что она меня узнала, но я отогнала ее прочь. Не может такого быть. В свое время я серьезно задумывалась над тем, сможет ли узнать меня сам Плетнев, и пришла к выводу, что вряд ли он меня вспомнит. Где уж его жене, она ведь и не видела меня, кажется, ни разу.

И тем не менее, ее дружба, почти навязчивая, меня несколько напрягала. Я говорила себе, что нужно поскорее заканчивать эту разведку боем и переходить к основной работе. Говорила, а что толку?

В тот день Мири позвала меня на кофе ближе к шести вечера.

Это было неожиданно, потому что встречались мы с ней, как правило, в первой половине дня. Но я была дома и согласилась к ней зайти.

Кофе, как всегда, был хорош, хоть я и напоминала себе, что мне не стоит увлекаться данным напитком.

Сейчас я стала вести правильный образ жизни — много спала, хорошо питалась и даже занялась спортом. Неожиданно это дало результат, о чем мне каждое утро напоминало собственное отражение в зеркале. Я перестала напоминать жертву катастрофы. Цвет кожи выровнялся, из глаз почти пропало затравленное выражение, а волосы удивляли естественным блеском. До ухоженной Мири было еще далеко, но и на бродяжку я уже не походила.

В общем, я сменила домашние штаны и футболку на вполне приличные джинсы и хлопковый джемпер и отправить «кофейничать» с соседкой.

Мы, как обычно, поболтали о том, о сем, выпили по чашке ароматного напитка, договорились, что назавтра поедем в спортивный зал, куда обычно ходила Мири, и я собралась домой.

Уже взялась за дверную ручку, как вдруг невидимая сила дернула меня вперед. Входная дверь распахнулась, я пролетела следом и со всего размахав печаталась во что-то. Точнее, в кого-то. Лицом, прямо в грудную клетку.

Первой мелькнула мысль, что от удара такой силы я вполне могла сломать себе нос, а еще, до кучи, и выбить зубы. Чтобы понять, что со мной все в порядке, мне понадобилось пару мгновений.

За это время осознала, что после столкновения с неопознанным ходячим объектом, я осталась цела и невредима. Стою, уткнувшись губами в белоснежную рубашку, а на моей спине утроились чужие руки. И, кажется, мужские.

За моей спиной тихо ахнула Мири, а сверху кто-то хмыкнул. Я подняла руки и оттолкнула того, с кем обнималась в дверях чужого дома.

Подняла глаза и встретилась взглядом с Плетневым. И, хотя, ожидала этой встречи несколько лет, все равно оказалась к ней не готова. Захотелось охнуть, как Мири, но я сдержалась и лишь пробормотала, отступая назад:

— Прошу прощения.

Плетнев осмотрел меня с головы до ног и перевел вопросительный взгляд на жену, явно ожидая от нее объяснений.

— Милый, — сладко защебетала Мири, — ты сегодня рано.

Он ничего не ответил, продолжая смотреть на Мири.

— Познакомься, это наша соседка.

Плетнев перевел взгляд на меня. Молча, не произнеся ни одного слова.

— Ядвига, — я выдавила скупую улыбку, стараясь быть вежливой.

— Очень приятно, — отстраненно бросил Плетнев и, обогнув меня, вошел в дом.

Кажется, он даже брезгливо поморщился. Удивительно, как не стал отряхиваться, после нашего с ним столкновения.

— Еще раз извините, — сказала я его спине.

Он дернул плечом. Красавец! Я посмотрела на Мири, ей явно было не до меня.

— Спасибо за кофе, — поблагодарила и снова взялась за дверную ручку.

Надеюсь, больше никто в дом не войдет, иначе я рискую покалечиться.

— Ой, совершенно не за что, — отмахнулась Мири. — Тебе спасибо за компанию.

Плетнев развернулся ко мне и еще раз прошелся взглядом по моей фигуре. И ничего в его глазах не было, даже интереса особенно не наблюдалось. А я заметила на его рубашке совершенно отчетливое красное пятно от моей губной помады.

Нет, я не красила губы, забегая к соседке на чашечку кофе. Просто за несколько минут до феерического появления хозяина этого дома, мы с его женой тестировали помады, и я не стала стирать ее с губ, хотя никогда не была любительницей особо ярких оттенков. Кстати, та же Мири утверждала, что этот оттенок удивительно мне идет.

И вот сейчас я могла наблюдать, как моя помада дивно смотрится на белой рубашке Плетнева. А если он заметит, что я испортила дорогую вещь, точно не скажет спасибо. Надо делать ноги.

— До свидания, — попрощалась я предельно вежливо.

— До завтра, — крикнула мне вслед Мири, и я закрыла за собой дверь.

И только вернувшись домой, осознала: я только что столкнулась нос к носу с убийцей моей семьи.

Ненависть захлестнула с новой силой, руки сжались в кулаки. Душа рвалась и требовала, чтобы я вернулась в его дом. Вернулась и задушила эту тварь голыми руками. Но разум победил. Не настолько я была глупой, чтобы верить в то, что смогу справиться с мужчиной голыми руками.

Тварь, как же я его ненавижу!

Чтобы успокоиться, я налила себе коньяка и выпила залпом. Коньяк обжег горло, и я задохнулась. Пришлось пару раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы уменьшить жжение. Глубокое дыхание подействовало успокоительно, я начала мыслить более или менее здраво.

Итак, я увидела Плетнева. Это, пожалуй, хорошо. Плохо, что я ему не понравилась, но я и не ожидала, что Плетнев проникнется ко мне любовью с первого взгляда. Да и ненужно это мне было. В том плане, который смутно вырисовывался в голове, его отношение ко мне не имело никакого значения.

Он действительно мало изменился. Только стал еще суше, да и седины прибавилось.

А Мири открылась с неожиданной стороны. Как она смотрела на мужа. Да она готова была ноги ему мыть, приди Плетнёвую в голову такое желание.

Неужели, она так его любит?

Наше общение с Мири продолжалось. Что ни говори, при всей ее своеобразности, Мири Плетнева была интересным человеком — образованным, с хорошим чувством умора и острым умом. Вот только ее привычка смотреть на всех свысока, как на пыль под ногами, ужасно меня раздражала. Иногда я с трудом давила в себе желание сделать Мири резкое замечание. Приходилось одергивать себя, напоминать, что я, вроде как, разделяю ее взгляды на жизнь.

Несколько раз мы случайно сталкивалась с Плетневым. Как правило, это происходило либо по утрам, когда он ехал на работу, а я выбиралась в город, либо вечером, когда Плетнев возвращался домой. Он держался холодно и отчужденно, но неизменно вежливо, я тоже не стремилась к общению. Мы просто здоровались и расходились каждый по своим делам.

У меня выдался свободный вечер. Обычно, я старалась себя как-то занять, чтобы не сидеть сиднем в пустом доме.