«Меня, пожалуй, такие вещи волнуют меньше, чем других, — писал он позднее Торстейну Роби. — Но это было больше, чем просто награждение серебряной медалью, это была демонстрация, которую я чертовски ценю, поскольку она случилась в тот момент, когда все остальные были полны агрессии, ненависти или презрения».

Пока ученые других стран обсуждали теорию Хейердала, в Норвегии поначалу она не вызвала интереса. В первую очередь это объяснялось тем, что среди норвежских академиков мало кто интересовался Тихим океаном и полинезийцами. В отличие от Финляндии, где имелся свой Карстен, Швеции со своим Скоттсбергом и Рюденом, Австрии с Гейне-Гельдерном и Франции со своим Метро, в Норвегии не оказалось солидной научной базы, чтобы вступить в дискуссии о теории Хейердала. Единственным «ускорителем» в этой области был Гутторм Гьессинг. Как и Тур Хейердал, он нашел впечатляющее сходство между наскальными рисунками северо-западного американского побережья и Полинезии. Не занимая какой-либо четкой позиции по отношению к самой теории, он считал, что Хейердал продвинул исследования «на много шагов вперед». Гьессинг по этой причине не сомневался, что такая «большая работа [Хейердала] разрушит многие старые предрассудки», как он писал в предисловии к первому изданию книги об экспедиции на «Кон-Тики». Многообещающие слова, но они не смогли положить начало дискуссии.

Только в сентябре 1950-го, через три года после экспедиции, научные круги Норвегии сочли, что пришло время выяснить, чем же занимается Тур Хейердал. Частично под влиянием дебатов в Швеции Норвежская академия наук пригласила его выступить с докладом в своем величественном здании на улице Драмменсвейен в Осло.

Доклада ждали с интересом, в немалой степени потому, что обещал присутствовать король Хокон. Когда Хейердал вышел на трибуну, в зале сидела и его мать Алисон. Гутторм Гьессинг заранее предупредил, что против ее сына ожидаются серьезные выпады со стороны лингвистов. Это Алисон не волновало. Глаза ее блестели, она заняла место недалеко от короля.

Важным аргументом в пользу азиатского происхождения полинезийцев было то, что полинезийский язык имеет свои корни в малайском. Но Хейердал считал, что имеется языковое сходство и в другом направлении, между полинезийцами и индейцами с Анд. В статье, опубликованной им в прошлом году в «Джиогрэфикл джорнал», он привел примеры ряда индейских и полинезийских слов, идентичных как по форме, так и по содержанию, и было ли это случайно?

Но, поскольку его теория миграции частично строилась на том, что полинезийские переселенцы попали на свои острова в Тихом океане через японское течение и североамериканский континент, он признавал, что в их языке имеется и малайское влияние. Ожидаемого нападения со стороны лингвистов не состоялось. Когда они, несмотря на призывы выступить с комментариями, продолжали хранить молчание, король Хокон бросил «одобрительный взгляд», который выражал молчаливую овацию.

Затем последовали и другие знаки внимания со стороны короля. Через год, в сентябре 1951-го, Хейердал был удостоен звания командора ордена Святого Олафа. После доклада в Норвежском географическом обществе его председатель Кристиан Гледич имел честь повесить орден ему на шею. Одновременно Общество провозгласило Хейердала своим почетным членом. Из Англии пришло известие, что британская королевская чета во дворце Сандрингэм в Норфолке с удовольствием посмотрела фильм о «Кон-Тики».

Высокие гости. Тур Хейердал проводит экскурсию по Музею «Кон-Тики» для короля Хокона VII и герцога Эдинбургского

Президент Гарри Трумэн по-прежнему с интересом следил за развитием событий вокруг «Кон-Тики». Из Белого дома он писал, что с удовольствием прочел книгу и посмотрел фильм. В то же время он выразил беспокойство, что современные люди больше не ценят такие испытания, какие выдержали люди на плоту, но вместо этого позволяют себе лениться и толстеть; такого сценария развития для своей страны он опасался.

Спустя некоторое время Хейердал получил также награды от географических обществ Франции, Шотландии, Перу и Филадельфии. Он вел «обширную переписку с учеными по всему миру, которые хотели знать или сообщали что-то и [которые] в большинстве своем относились очень положительно». В письмах семье и друзьям он рассказывал о том, как во время выступлений с лекциями по Европе он постоянно встречал профессоров, которые «обращались», как он любил это называть.

Проблема, тем не менее, заключалась в том, что среди этих «новообращенных» не было настоящих корифеев. Это были либо новички, либо эксперты в совершенно других областях, чем культура индейцев и полинезийцев. Здесь не имели силы признания королей и президентов, равно как и россыпи медалей от национальных географических обществ. Когда в Кембридже в университете собрался конгресс американистов, Хейердал ждал, что вот теперь решающий кирпичик встанет на место. Теперь, когда он представил монографию, все должно измениться. Он добьется признания, которое даст ему место в мировом научном сообществе.

Однако перспектива выглядела не особенно радужно. «Афтенпостен» послала на конгресс собственного корреспондента.

Он сообщал, что перед открытием слышал реплики: «Теперь Тур Хейердал получит по ушам». Он также писал, что монография, которую Хейердал сам представил в Лондоне на встрече с прессой, была принята хорошо, но те, кто отзывался о книге, избегали занимать четкую позицию в отношении теории. «Афтенпостен» напоминала, что антропологи во многих странах говорили: «Путешествие фактически ничего не доказало».

Конгресс собрал около ста пятидесяти антропологов и археологов из двух десятков стран. Тема, которую собирался поднять Хейердал, была лишь одним из пунктов в обширной программе. Но именно к ней обратился всеобщий интерес. Явным признаком этого было присутствие множества журналистов, сновавших повсюду, — непривычное явление для конгресса.

Тем не менее Хейердал почувствовал, что теплого приема ему ждать не приходится. Ему казалось, что он видел множество кривых усмешек, когда он вошел в здание конгресса; он даже заметил, что некоторые отворачивались, когда он проходил мимо.

Тур взял с собой Ивонн. Во время одного из перерывов она стояла и разговаривала с неким шведским профессором. Их прервал один из участников конгресса, который подошел к ним и попросил прощения у профессора за то, что не поприветствовал его раньше: «Я думал, что вы Тур Хейердал».

Тур никогда не чувствовал себя таким ничтожным. Настроение упало еще сильнее, когда он понял, что дискуссию по его докладу будет вести Кай Биркет-Смит, датский ученый, который публично провозглашал, что экспедицию на «Кон-Тики» следует полностью игнорировать.

Первый доклад Тура был о мореплавании в Перу в доколумбову эпоху и о «практической возможности» распространения культур в Полинезию.

Было утро вторника, второго дня конгресса. Тур стоял третьим на очереди в списке докладчиков, но он и Ивонн пришли пораньше, чтобы занять места. Когда первый докладчик был вызван на кафедру, в зале сидело лишь несколько слушателей. Затрагиваемая им тема явно не вызывала интереса.