чтобы ни у кого из его детей не осталось ко мне ни капля уважения. Возможно, он даже настроил моих сыновей против меня.

‒ Ты всегда будешь находиться под присмотром совета. Тебе запрещается уходить куда-либо в одиночку, и любая попытка интриг против совета или использования своих способностей, чтобы повлиять на наши решения, приведёт к изгнанию.

Я горела от унижения. Он забрал всё, что было мне дорого. Он прекрасно отдавал себе в этом отчёт и наслаждался каждой секундой моего отчаяния.

‒ А если я выберу изгнание прямо сейчас? ‒ я старалась говорить с достоинством, насколько это возможно.

Его лицо оставалось бесстрастным. Значит, он ожидал этого вопроса. Возможно, даже надеялся.

‒ Если ты этого хочешь, мы не станем тебя останавливать.

Вернуться к матери было бы самым простым решением. Уйти к ней, оставив совет позади. Это будет хорошим существованием, без всей этой боли и унижений. И я всерьёз обдумывала этот вариант.

«Гера», ‒ услышала я голос Аида в своей голове. ‒ «Будь сильной. Не сдавайся. Не забывай, кто ты и на что способна. Это всего один день из множества. Не вечность».

Я сглотнула ‒ первая эмоция, которую я позволила себе проявить.

«Ты защищал меня?»

«Да. И Деметра тоже».

«Вы останетесь со мной?»

Пауза, а затем уверенное:

«Навсегда».

Я выпрямилась на своё троне, держа голову настолько высоко, насколько это возможно.

‒ Я принимаю твои условия. Совет значит для меня намного больше, чем ты когда-либо поймёшь, Зевс, и я от него не откажусь. Мы соединены на веки вечные, независимо от того, как мы относимся друг к другу. Я тебя не оставлю. Никого из вас не оставлю.

На лице Зевса мелькнуло разочарование, но он кивнул.

‒ Да будет так, ‒ он махнул рукой, и путы исчезли. Я встала. Пускай мой статус понизился, но я всё ещё самая сильная среди них. Я дочь титана и, что бы ни сделал Зевс, останусь ей навсегда.

В этот самый момент вся злость, накопленная во мне, кристаллизовалась в горечь и жажду мщения. Она превратилась в холодную ненависть, поселившуюся в глубине души, и замерла в ожидании. Придёт день, и я смогу выпустить её на свободу. И я это сделаю. Я обещала Зевсу и сдержу своё слово.

Но стоило мне обернуться и посмотреть на Аида, как его улыбка, предназначенная только мне одной, принесла волну успокоения. Он мой союзник. Мой партнёр. Мой друг. Я всегда буду рядом: каждую минуту, каждый день. Я докажу ему свою преданность, как он доказал мне свою. Я не потеряю его.

И он прав. Ни один день, ни даже тысяча лет ‒ это ещё не вечность. Время пролетит, обиды забудутся, этот момент останется не более чем воспоминанием. Однажды я добьюсь своего. Я верну себе титул королевы. И чего бы мне это ни стоило, Аид станет моим королём.

* * * * *

БОГИНЯ ЛЮБВИ

Я люблю секреты. Папочка — ходячий набор клише — говорит, что глаза — зеркало души, но мне кажется, что только тайны, которые люди хранят в глубине души, дают понять, кто они на самом деле.

Понимаете, тайны — это то, что пытаются скрыть. А скрыть обычно пытаются самую интересную часть себя. Боязнь воды? Это о многом говорит. Шесть пальцев? Потрясающе. Похотливые мысли о племяннице? Полный кринж.

А вот мой секрет — я провалила своё испытание.

Я никогда никому не рассказывала. Папочка знает — это он застал меня в компрометирующей ситуации с сыном пастуха, — но он и словом не обмолвился об этом. Формально все члены совета, кроме изначальной шестёрки братьев-сестёр, должны пройти это нелепое испытание на проверку наших добродетелей, иначе нам нельзя войти в состав совета. Но я считаю, что это полный бред. Кто хочет, чтобы ими правила горстка самовлюблённых божков, считающих себя лучше других только потому, что могут на некоторое время укротить свою природу?

Да и чем так важны добродетели? Не то чтобы я жадная, эгоистичная или горделивая, но почти все члены совета такие в той или иной степени, особенно первая шестёрка. Я не знаю никого, кто был бы завистливее их. Стоит кому-то что-то получить, и они тут же его возненавидят, будь то по везение или результат упорного труда. Почему все не могут просто любить всех? Вот какими на самом деле должны быть правители. Руководствоваться любовью, а не страхом и силой. Я люблю папочку, но ему было бы намного проще, если бы он хоть изредка заботился о других.

Впрочем, он любил тебя, так что мне на что жаловаться.

К слову о любви и добродетелях. Почему похоть считается чем-то плохим? Все ведут себя так, будто заниматься тем, для чего наши тела и были задуманы таким образом, это нечто ужасное. Ладно, не все. Главным образом, Гера. Серьёзно, это из-за неё у всех проблемы, из-за неё у всех секреты. Из-за неё я провалила своё испытание. Более того, это именно она придумала проверку добродетелей, как будто бы сама им всем соответствует (привет, гордыня!). Из-за неё папуле пришлось солгать, чтобы я получила место в совете.

И вот тут кроется мой второй секрет. Главный из всех. Который сейчас пытается насильно накормить меня виноградом.

— Нет! — я отбиваю его руку и хихикаю. Наши тела переплетены в гнезде из шёлковых подушек на полу моей спальни. В солнечном свете, проникающем с балкона, всё как будто сияет золотом. Мне нравится, как лучи закатного солнца греют мои ступни, но ещё больше мне нравится, как Арес выводит невидимые узоры на моей спине.

— Тебе ещё понадобятся силы, — говорит он. Я убираю прядь тёмных волос, упавшую ему на глаза. Он красив: сильные мышцы виднеются под каждым дюймом кожи, и он смотрит на меня с таким жаром, что я могла бы сгореть в нём. Не то чтобы я против.

— Ммм, но у нас осталось не так уж много времени, я не хочу тратить его на еду, — мурлычу я. Каждое его прикосновение обжигает,