торопливо взялись бить приказную морду, пока я не передумал. Тот вначале покричал, но умывшись кровью, теперь молча только защищал слабую головушку, скрючившись на полу, от ударов ногами. Длилось это минуты три. Мы все трое неплохо отвели душу. Гаденыш обмочился, и теперь только икал.

Не люблю, когда у меня воруют. Какой-то не гуманный делаюсь.

– Поставьте его на ноги.

Мужички вздернули его вверх легко. Натренировались на досках. Пока его били, посчитал возможные убытки. Они впечатляли.

– Ты знаешь, кто у меня компаньон?

Хлюпая слезами и кровавыми соплями, приказчик отрицательно помотал битой головушкой.

– Бывший ушкуйник. Ему двадцать лет, а он был уже атаман. Оставил это занятие по семейным обстоятельствам. Сильно скучает по прежним привычным делам. Недавно пятеро разбойников, вооруженных до зубов, попытались его обидеть. Он убил их махом, один и безоружный, на глазах у жены. Мне рассказывала об этом она сама. Девушка врать не будет. Он пять лет бился, навык очень большой. Большой любитель пытать врага, чтобы узнать – где тот деньги прячет. Отгадай, что он с тобой сделает? Вернее, как долго Матвей с обокравшим его паразитом это делать будет?

Тут паренек совсем сомлел, и попытался упасть в обморок. Четыре грубых ручищи быстро привели его в чувство. Гуманностью здесь и не пахло.

Зато запахло не свежими напиленными досками, а чем-то паскудным. Обделался окончательно ворюга. Заглянувший на шум сосед быстро убежал. Глаза щипало конкретно.

Появилась у побитого неожиданно бойкая речь.

– Я все отдам. Я больше не буду. Страшных ушкуйников звать не надо.

А то стоит, жертву из себя строит, головой, как лошадь машет. Ах, ах, ах, обидели мальчика… Только копеечку не мы у него, а он у нас пытался отнять. За что и поплатился. Был вздут трудовым коллективом.

Как мы тосковали по этой возможности в 21 веке, глядя по телевизору на сытые морды миллионеров и миллиардеров, грубо нас обокравших. Ничего, будет и там еще на нашей улице праздник!

– Давай деньги!

– У меня тут мало, большая часть дома.

– Вот, что мужики, тащите этого карася к его избе. Ничего не бойтесь, мы вместе. Я к князю вхож, вчера в его тереме и с молодой женой познакомился. Некуда этой гниде на нас жаловаться.

Мы заперли дверь и пошли по новгородским улицам, подбадривая осужденного то тычком, то славной оплеухой, то безжалостным пинком. Подошли к неплохому домику.

По двору метался и рычал здоровенный волкодав. Даже присутствие хозяина не добавляло ему миролюбия. Намерения зверя были абсолютно ясны – поймать чужого и терзать, терзать…

– Давайте я его привяжу, – льстиво предложил гаденыш. – Его еще папенька обучал. Буран, Буран, на место.

Собака всегда характером похожа на хозяина. Папенька, судя по домашнему любимцу, тоже был зверюга еще тот. Буран на команды младшего из хозяев внимания не обращал.

– Убежит Лешенька – мрачно высказался подсобник. – Лучше ему ухо отрезать и псу бросить.

Второй согласно покивал.

– В доме затаится, как пить дать. Выскребай его потом оттуда! Давай лучше песика сразу прирежем, а мразь эту, как деньги отдаст.

– Может лучше деревяшечку выстругаем, да на кол аспида этого посадим?

Интересно, чем они были заняты до нынешней службы? Явно не вышиванием крестиком… Слышалось народно-разбойное, звучащее над Волгой: Сарынь! На кичку!

Молодец опять сомлел от впечатлений – в этот раз экзекуции были в шаге от него.

Я решил пресечь внеочередное кормление животного частями тела хозяина с последующими убийствами всех домашних, чтобы не оставлять свидетелей – закон и порядок у меня в крови!

– Сейчас привяжем, – заверил подчиненных.

Уверенно зашел на двор. Собачка стала ласкаться об мою ногу. Ухватил пса за ошейник, и посадил на цепь. Алексей глядел на это угрюмо и видимо думал: зря мы его кормим…

Только мужики с обвиняемым вошли через калитку, Буран опять забесился. Одиннадцатый век так и дышал древнерусской добротой.

В доме за божницей нашлось похищенное. Он еще и скряга! Ничего, похоже, не тратил. Копил, видимо, на открытие самостоятельной торговли.

Домашние даже и не высунулись – похоже при бате видали похожие виды, только драли вороватого отца. Яблочко от яблоньки недалеко падает.

А я еще удивлялся, почему знакомые купцы не брали в приказчики наследника славного рода? Вовсю, видно, прославились…

На прощание более зверообразный подсобник отвесил изрядного пинка юному мошеннику:

– Поймаем на базаре – огорчим.

Он даже не пугал, объяснял щенку очевидное.

При возвращении со мной повели ласковую беседу, дескать есть надежный человек, считает хорошо… – наверное, в основном награбленное. Помесь Стеньки Разина со стариной Джоном Сильвером на подходе. Так и видится на могучем плече одноногого местная ворона, орущая: рублики, рублики! А сзади плетется уже какая-то подмоченная персидская княжна. Купалась, что ли одетая?

Да только я вам, подельники, тоже не сквайр Трелони – видал такую дрянь этими глазами…

От помощи в подборе персонала вежливо отказался, объяснив это пристрастиями пильщика-компаньона.

– Очень хочет еще одного бывшего ушкуйника взять. Мало ли почему человек перестал с ватагой ходить, разные бывают обстоятельства. Зато в случае чего, провинившегося или сам убьет, или кого из нас позовет.

– А ты тоже в битвах испытан?

– Я ведун. На Торговой стороне на другую мою лавку несколько вооруженных разбойников напали, взглядом поубивал, никого пальцем не тронул. Оружие с них продал – озвучил сумму.

– Зажиточные видно бандиты были! – крякнул один из подсобников.

Джон и Стенька, обнявшись, отвернули от лавки с такими владельцами. Скрип деревянной ноги, гадкое карканье птицы, хлюпанье влажной княжны быстро удалились в неведомые дали. Рублики, рублики…

Возле амбара нас уже ждали покупатели с повозками. Быстренько продал три воза досок. Цены были обозначены по всему тесу в зависимости от толщины. Получилось неплохо.

Выдал бойцам, запугавшим вора, премиальные и отпустил по домам. Без нового приказчика им тут ошиваться нечего. Хорошенько запер двери и пошел домой – насладиться наверняка очень вкусным обедом. Деньги повару платились не зря.

Доброслава пошугивала дешевых клиенток и грызла семечки на лавочке у ворот. Сообщил, что после обеда уезжаю из города, и когда вернусь, не знаю.

Возле штабеля кирпича Ванька уже обнимался с бойкой Наиной. Вот так. Ватага на обжиге крячится, а атаман в это время с девицей прохлаждается. Непорядок!

Вдруг увидел, и замер, как пойнтер на охоте – у обоих на груди пылали ярко-оранжевые цветы. Любовь их посетила одновременно. Купидон не промахнулся ни разу!

Иван, заметив меня, сильно смутился. Мастер, да я, да мы… Как бы я дальше жил без его оправданий? Просто ума не приложу! Пора раздать ЦУ.