А ничего дают. Хотя ракета и отработала всего-то секунд пятнадцать, зато света было столько, что впору газету читать. Кстати, он воспользовался этим моментом, чтобы осмотреть себя. Пришлось возвращать чувствительность тела. Б-больно! Довольно быстро разоблачился по пояс. Не очень удобно, но все же сумел рассмотреть, что рана несерьезная. Так, царапина. А боль скорее всего вызвана ушибом, пуля-то на сверхзвуке прошла, вот и приголубило. Разве что кровит. Но это ничего, у каждого из парней по два индпакета. Самолично заказывал в аптеке.

Кстати, Шейранов и тут озаботился походным хирургическим набором. Просто на это дело бойцы не стали брать с собой свои ранцы. Кстати, тоже трофейные, австрийские. Очень удобная штука, куда до них вещмешкам русской армии. Впрочем, когда в России придавали особое значение экипировке солдата? Ну, в последние годы вроде бы что-то делается, а до этого… Тот же вещмешок и шинель практически без изменений прослужили лет двести.

После того как прогорели первые ракеты, запустили по новой. Сразу не поверили, решили лишний раз удостовериться. И на этот раз термит прогорел без грохота стрельбы. Ну, порядок Сейчас австрияки успокоятся. Решат, что это обычные русские охотники за винтовками. Для них не секрет, с какой такой радости противник ползает по нейтралке, рискуя собственной шкурой.

— Ваше благородие?

— Господин прапорщик?

— Да тише вы, безголовые. Ползите сюда, — поднявшись на голос, подозвал Шестаков, нервно взглянув в сторону австрийских позиций.

После обстрела прошло полчаса. Голоса в траншеях вроде бы затихли, основная солдатская масса скорее всего отправилась отдыхать, оставив на передке только часовых. И те наверняка напряженно вслушиваются в ночь, опасаясь какой бяки. Оно ведь как, может, русские и за ружьями явились, а может, дабы какую-нибудь гадость устроить. Сорвиголовы находились с обеих сторон.

Началов и Ильин тут же подались на голос и вскоре уже спустились в воронку, ставшую для Шестакова надежным прибежищем. На их счастье, часовые ничего не услышали. Впрочем, парни не больно-то и шумели. Разве только земля прошуршала, осыпаясь по скату, ну и винтовки легонько брякнули. Эти двое сделали то, что намечали, и возвращались не с пустыми руками.

— Вы как, ваш бродь? — поинтересовался Началов, стараясь в темноте осмотреть начальство.

— Нормально. Зацепило слегка, но только оцарапало. Саперы выползли устанавливать мины и прямиком на меня. Двоих заколол, третьего не заметил, он-то в меня и пальнул. Но, думаю, отбегался, паразит. Сомнительно, чтобы я промазал с двадцати шагов. Вы как?

— Как нас и учили. Сразу замерли и ждали, пока австрияки не уймутся, — деловито доложил Началов.

А вот Ильин как-то странно шмыгнул носом и отвернулся в сторону. Хотя рассмотреть его выражение лица и уж тем более заглянуть в его глаза не было никакой возможности. Но Шестаков сразу понял, что солдат доложил не все, иначе с чего бы вольноопределяющемуся вести себя таким образом.

— А ведь не все сказал, Началов.

— Да не о чем больше докладывать, ваш бродь.

— Чего тогда Ильин личико воротит?

— Никита меня покрывает, господин прапорщик.

— Слушаю вас, Илларион Викторович.

— Когда началось, я решил бежать к вам на помощь, но Началов схватил меня и повалил на землю, я хотел закричать, потребовать, чтобы он оставил меня, а он зажал мне рот. Словом, то, чему вы нас учили… В общем, я поступил все с точностью наоборот.

— Началов.

— Я, ваш бродь.

— С меня чарка водки. А вы, господин вольноопределяющийся, после дела отстираете комбинезон Началова. В знак, так сказать, признательности за его заботу о вашей персоне.

— Слушаюсь.

— Ладно, братцы, теперь наберемся терпения и будем ждать.

— А чего ждать-то, ваш бродь. Уходить надо. Австрияки успокоились, вон мы без проблем сюда добрались, еще и вас выкликали.

— Не слушаешь, о чем говорю, Началов. С кем я столкнулся?

— Ну, с саперами вроде бы.

— Правильно. И всех троих отправил к праотцам. Во всяком случае, двоих точно. На каждом из них какое-никакое добро имеется, а еще то, что они волокли сюда. Поэтому ждем. Пару часов, пока австрийцы полностью успокоятся, забираем добычу и ходу.

— А если кто полезет проверить этих, может, кто из них ранен, — неуверенно произнес солдат.

— Это вряд ли. После того как стрельба стихла, звали они своих, да никто не откликнулся. И что характерно, звали троих, получается и третьего я приголубил. Уже полчаса все тихо, но никто так и не появился. Так что выжидаем пару часов, потом собираем трофеи и уходим. Времени более чем достаточно.

Два часа пролетели незаметно. В смысле, вообще незаметно. Недолго думая, Шестаков распределил дежурство между подчиненными и без зазрения совести завалился спать. А что, имеет право, он раненый. Правда, ранение ничуть не освободило его от работы по сбору трофеев. Ну да, нельзя получить все и сразу.

Самое трудное — разобраться с солдатом, которого он подстрелил в проходе, — прапорщик взвалил на себя. Он осторожно приблизился к неподвижному противнику. Убит, вне всяких сомнений. Пуля попала в глаз и вышла из затылка, вырвав изрядный кусок черепа, ну и разбрызгав мозги. Расстояние-то так себе, плевое.

Пришлось немного повозиться со снаряжением убитого, все же до траншей противника чуть больше двадцати метров. Хорошо хоть ветер поднялся и заглушает неизбежный шум, поднимаемый прапорщиком. Так, поясной ремень, на нем четыре подсумка, тесак, саперная лопатка, кирочка (предусмотрительно, нечего сказать), ну и фляга. Вроде бы все. А вот вместо винтовки карабин «Манлихер».

Хм, это, пожалуй, и лучше. «Маузер», конечно, хорошо, но все же его дистанция до сотни метров, а этот австриец вполне оборотистый коротыш. Метров до четырехсот бьет вполне исправно. Опять же, отзывы об этом оружии вполне положительные. Да, пожалуй, так и поступим. Но на боевые все же будем ходить с «маузером», незачем перегружать себя чрезмерным арсеналом.

Так, что там дальше? А дальше — катушка с проводом. В принципе ничего удивительного, покойные ведь собирались устанавливать фугасы, которые активируются электрическим током. Ну не додумались тут еще до мин нажимного действия. А ведь проще пареной репы. Хм. А может, подсказать? Он как-то не додумался до встречи с Федоровым, а вот теперь стукнуло. Да, действительно очень просто, и главное — на складах наверняка найдется необходимое и в больших количествах.

Началов и Ильин, помимо стандартного снаряжения и карабинов, обзавелись ящиком, в котором находились ящички поменьше, в количестве шести штук, и электродетонаторы. Ну а он о чем говорил. Саперы собирались установить шесть фугасов. Не судьба.

В расположение вернулись перед рассветом. Их уже и не ждали, решив, что парни отправились в места вечной охоты. Ошибочка. Вот они, живы и здоровы, да еще и с подарочками. Правда, прапорщика слегка ранило, но он не жалуется, держится бодрячком, еще и троих австрияков приголубил. Не сказать, что нижние чины роты отнеслись к новому офицеру хорошо. Он ведь прапорщик, и не офицер-то, считай, потому как это звание только с началом войны восстановили. А держится так, что куда там капитану.