– Думаю, что они очень беспокойные создания.

Саймон усмехнулся:

– Так обычно говорят мужчины. Признаюсь, мне дети нравятся. И я хотел бы, чтобы у нас с тобой было их как можно больше.

Он пристально посмотрел ей в глаза, и она, не выдержав его взгляда, опустила голову. Внезапно он привлек жену к себе и коснулся губами ее шеи.

– Саймон, не надо! – Она оттолкнула его. – Ведь мы еще не в Англии… – Дженси твердо решила, что не допустит близости с мужем, пока не расскажет ему всю правду. Возможно, она не расстанется с ним, если он сам не захочет расстаться, но правду в любом случае расскажет.

– Еще не в Англии? Джейн, ты все еще хочешь аннулировать брак? Мне казалось, все изменилось…

– Не в этом дело, просто… – Она вдруг придумала объяснение. – Понимаешь, меня на корабле ужасно тошнило. Дж… Нэн умерла. И если я во время плавания буду беременна, то, наверное, умру.

Он погладил ее по волосам.

– Тогда, конечно, пусть будет так, как ты хочешь. «Не как я хочу, любимый, а как надо».

– Спасибо, – выдохнула она и ускользнула в свое убежище – на кухню.

– Что тебя так встревожило? – спросила миссис Ганн.

– Ничего не встревожило.

– Что ж, не хочешь отвечать – и не надо.

– Какие овощи подготовить? – спросила Дженси.

– Почисть лук. Тогда сможешь поплакать.

– Мне и без лука хочется плакать.

– А может, все стало бы проще, если бы ты пустила мужа в свою постель?

– Не ваше дело. – Дженси схватила три самые большие луковицы.

– Верно, не мое. Но только вы оба ведете себя очень глупо. – Миссис Ганн с грохотом поставила кастрюлю на середину стола. – Все видят, что он сгорает от желания, хочет побыстрее заполучить тебя.

– Вот как? – Дженси пристально посмотрела на пожилую женщину.

– А ты хочешь того же, так что не притворяйся. Если бы вы не были женаты, пришлось бы запереть вас по разным комнатам. Так в чем же дело? Боишься?

– Нет, ничего я не боюсь, – заявила Дженси. Кухарка взяла острый нож и принялась разделывать оленину.

– Тогда в чем же дело?

Не придумав ничего лучшего, Дженси сказала то же самое, что сказала Саймону несколько минут назад. Затем стала резать лук.

Миссис Ганн хмыкнула:

– Я вижу, как ты нервничаешь, моя дорогая. Да, твоя кузина умерла, но это не значит, что и ты непременно умрешь во время плавания. А если тебя тошнит и от моря, и от беременности, то какая разница, от чего именно. Подумай, сколько удовольствия ты теряешь.

– Миссис Ганн!..

– Что, моя дорогая? Только не говори, что твоя мать считала это пыткой. Доверяй своим чувствам, милая, и наслаждайся.

– Может, вы и правы, – пробормотала Дженси, утирая слезы; ей хотелось бы, чтобы миссис Ганн подумала, что она плачет из-за лука.

Когда мясо поставили тушиться, Дженси собрала чайный поднос и понесла его в дом, надеясь, что Хэл еще не ушел. Голову кружили запретные желания, и постоянно приходила мысль о том, что старая кухарка действительно права.

Марта никогда не говорила о брачном ложе, но как-то само собой подразумевалось: это печальная необходимость для того, чтобы родить детей. Цена, которую надо заплатить. Дженси вспомнила, что говорила Тилли, когда объясняла, кем был ее отец.

– Когда его жена узнала, что ждет ребенка, она по глупости отказала ему в удовольствиях, и он стал изменять ей. И встретил меня.

Дженси не хотела, чтобы муж стал ей изменять. И конечно же, ей очень хотелось доставить Саймону удовольствие. Саймону – и себе тоже. Но осмелится ли она сделать это сейчас? Ведь тогда придется рассказать мужу правду до того, как они сойдут на берег в Англии…

Она вошла в холл – и тут же услышала, как мужской голое произнес:

– Макартур вернулся.

Дженси в ужасе замерла.

– Вы с ним говорили? – спросил Саймон – спросил так, как будто речь шла о погоде.

– Нет, но меня разыскал Делахей.

Дурную весть принес капитан Нортон, секундант Саймона. Дженси поспешила в гостиную, чтобы остановить это безумие.

Увидев ее, Саймон сказал:

– Не расстраивайся, дорогая. Я не намерен оставлять тебя вдовой в течение, скажем, ближайших шестидесяти лет.

– К сожалению, не все зависит от тебя, Саймон, – проворчал стоявший рядом Хэл.

Дженси грохнула поднос о стол так, что зазвенела посуда, и выбежала из комнаты.

Саймон посмотрел вслед жене. Ему хотелось догнать ее, но что бы он ей сказал?

– Неудивительно, что она боится, – пробормотал Нортон. Ему было неловко, что он оказался свидетелем семейной сцены.

– Ничего подобного! Она не боится! – заявил Саймон. – Жаль только, что она нас услышала и что это доставило вам лишнее беспокойство. Я отправляюсь в Англию, так что мистеру Макартуру придется встретиться со мной поскорее.

– Делахей предлагает завтра.

Саймон старался скрыть свое волнение.

– Что ж, хорошо. В то же время?

– Да, в то же.

Проводив Нортона, Саймон задержался в холле. Его волнение было вызвано вовсе не страхом, а беспокойством за будущее Джейн. Ведь она могла остаться одна…

Но конечно же, умирать ему не хотелось. Глупо было бы умереть, так и не переспав с молодой женой. Это было бы ужасно несправедливо! А ведь завтра она может остаться вдовой.

Он вернулся к Хэлу.

– Что бы ни случилось, о Джейн надо позаботиться.

– Конечно, – кивнул майор.

– Я составил брачный договор, но нужно, чтобы его утвердил отец. Уверен, он сочтет это долгом чести.

– Если у него возникнут сомнения, я ему объясню. И твои бумаги передам в надежные руки. Если же на сей раз Макартур тебя убьет, на него обрушится ярость всех наших друзей.

– А я буду с небес вам аплодировать. Черт возьми, Хэл, я уже давно не видел Дара, думал, что он убит. Почему же теперь мне так важно, что я, возможно, никогда его больше не увижу?

Майор промолчал, и Саймон пробормотал:

– Похоже на ночь перед боем, ты не находишь?

– Можем спеть сентиментальную песенку о девушках, которых мы покидаем, – сказал Хэл с ухмылкой, и Саймон рассмеялся.

– Принесу бумаги, а то еще забуду в припадке сентиментальности. Пей чай.

Наверху Саймон задержался перед дверью Джейн, раздумывая, не попытаться ли ее утешить. Но какое утешение он мог ей дать? Тяжело вздохнув, он пошел к себе и взял бумаги. Ох, сколько эти документы принесли бед и неприятностей! Интересно, если бы начать сначала, пошел бы он той же дорогой?