Повисла долгая тишина. Полосатый уставился в другую сторону, а из его глотки вырвалось глухое рычание. То ли он собирался откусить мне голову, то ли расплакаться.

– Что? – переспросил я. – Правда бросила?

Если Полосатый действительно расстроен, я бы ему посочувствовал, я же не каменный. Хотя у меня самого никогда не было отношений с кошками, я понимал, что для Полосатого это много значит. И пусть он в последнее время огрызался на меня – мы же с ним дружим столько лет!

Полосатый молчал. Я уже хотел оставить его и уйти, но тут он проговорил сдавленным голосом:

– Ах, Олли, жаль, что она меня не бросила. Жаль, что не сделала этого до того, как мы… понимаешь… до того, как мы совсем увлеклись.

Честно говоря, я не понимал. Лично я считал, что мне повезло: Джордж отвел меня к ветеринару, когда я был еще котенком, и мне сделали чик-чик, как люди это называли. Судя по всему, отношения с кошками всегда заканчивались неприятностями, не говоря уж о том, что в их присутствии коты начинали выпендриваться и вести себя по-дурацки, в чем я смог убедиться на примере Полосатого. Зачем мне это? Но я слегка потерся с Полосатым лбами в знак сочувствия, хотя даже не догадывался, о чем он говорит.

– Ты правда ничего не понимаешь, Олли? – спросил он. – Ты не жертва гормонов, в отличие от меня.

И слава богу. А то звучит не слишком приятно.

– Она меня не бросила, – продолжал Полосатый с таким видом, будто закончилась последняя из его девяти жизней. – Она беременна. У нее будут котята. Говорит, я во всем виноват, и постоянно жалуется и ноет. Если честно, я ее уже видеть не могу. Она, конечно, симпатичная кошка и все такое, но эти ее капризы и мяуканье – стоит ей начать, и я поворачиваюсь хвостом и убегаю. Понимаешь, о чем я, Олли?

Я не понимал. И хотя я старался утешить его, как мог, на самом деле я думал лишь о том, что теперь он наконец прекратит строить из себя невесть что и снова станет моим другом.

Итак, теперь и мои человеческие друзья, и друзья-коты ждали пополнения. Причем ни те, ни другие не испытывали особого восторга по этому поводу. Кстати, Чарли, я заметил, что ты насторожился, услышав про поездку к ветеринару и ту маленькую операцию. Поверь, Джордж сделал это вовсе не для того, чтобы помучить меня, хотя не стану врать, тогда я до смерти перепугался.

– Олли, – сказал он добрым голосом, желая меня успокоить, – мы никогда не узнаем, что именно произошло с тобой в раннем детстве. Но когда ты попал в приют Общества защиты кошек, ты умирал от голода. Тебе повезло, что ты выжил.

Естественно, вспомнив об этом, я содрогнулся, но Джордж продолжал:

– Твоя мама, скорее всего, была бездомной кошкой, у которой родилось много котят. Человек, нашедший тебя и твоих братьев и сестер, решил, что вы ему не нужны. В мире много несчастных бездомных кошек, Олли. У них нет крыши над головой, они голодают и производят на свет никому не нужных котят, о которых никто не заботится. Если бы я не кастрировал тебя, таких бездомных стало бы еще больше – с инстинктом сложно бороться. А я хочу быть ответственным котовладельцем и сделать правильный выбор.

Тогда меня тронули его слова, хоть я и не совсем понял, что он имел в виду. Но я любил Джорджа и знал, что тот не причинил бы мне вреда. Меня не волновало отсутствие подружек. Разве можно ощущать нехватку того, чего у тебя никогда не было? Поэтому, Чарли, если твои хозяева решат сделать это с тобой, не бойся. Взгляни на меня: я в полном порядке, видишь?

У людей, разумеется, все иначе. Они обычно образуют пары чуть ли не на всю жизнь, котят оставляют при себе и растят их вместе. По крайней мере, так я понял из наблюдений за окружающими, хотя бывали и исключения. И мне кажется, это неплохой вариант, если все складывается как надо. А поскольку Ники и Дэниел были такими приятными людьми и, безусловно, любили друг друга, я не сомневался, что они останутся вместе надолго и из них получатся хорошие родители. Им бы только прекратить так волноваться из-за денег.

Однажды, проходя мимо лавки, где обычно останавливались поболтать мамы с колясками, я услышал, как одна из них – та, которую звали Луиза, – сказала:

– Конечно, идея неплохая – присматривать за детьми друг друга, когда Кей выйдет на пенсию… Но я, например, работаю по утрам пять дней в неделю. Остальные девушки – по два-три полных дня. Я не представляю, как мы подстроим расписание. Я уже попросила начальника изменить график, но он не согласен: я нужна ему в офисе каждый день. Предлагает сократить мне рабочие часы, но это не поможет. Оставить Фрейю и Генри все равно не с кем, а денег получится меньше.

– Что же ты будешь делать? – спросила Хейли.

– Не знаю. Боюсь потерять работу. Мама может приезжать и помогать пару дней в неделю, но ей тоже тяжело. Она не водит машину, а на автобусе сюда долго добираться. В общем, я написала объявление – буду искать няню. Няня с проживанием нам не по карману, да и зачем? Она нужна мне всего на двадцать часов в неделю. – Луиза помахала листком бумаги у подруг перед носом. – Сейчас повешу на доску, но сомневаюсь, что кто-нибудь откликнется. Не помню, чтобы в нашей деревне кто-то хотел работать няней.

– Это точно. Может, лучше дать объявление в местной газете? Вдруг в Грейт-Брумфорде или в соседних деревнях найдутся желающие, – предложила одна из мам.

– Ты права. Так и сделаю. Спасибо.

Луиза ушла, толкая перед собой коляску; вид у нее был усталый и озабоченный. Я проследовал за ней до доски объявлений и посмотрел, как она прикрепляет бумажку.

– О, привет, Оливер, – сказала она, повернувшись к коляске и чуть не наступив мне на лапу. – Как дела?

Она наклонилась и погладила меня. Я не возражал. К мамам с колясками я уже привык.

– Вот бы и мне стать кошкой, – вздохнула Луиза. – Никаких забот, лежишь себе в теплой корзинке да ешь что дают. Везет же тебе.

Ну, я бы не сказал, что так прям везет. На своем веку я хлебнул потрясений и неприятностей столько, что на все девять жизней хватит. Но теперь, не стану спорить, я неплохо устроился и, кажется, начал понимать, что некоторым людям приходится куда тяжелее. Я обошел Луизу кругом, слегка потерся о нее головой в знак утешения, но потом мое внимание отвлекли воробьи, и я поскакал за ними вдоль живой изгороди.

В тот вечер разговор снова зашел о Ники и Дэниеле. Саре и Мартину очень хотелось им помочь, да и мне тоже.

– Слышал, что местные мамочки составляют расписание по присмотру за детьми, – сказал Мартин. – Но ты уверена, что никому в деревне не нужна квалифицированная няня – такая, как Ники?

– Нет, насколько мне известно, – Сара пожала плечами. – Я ни на что не намекаю, но многие люди просто не знакомы с Ники и не в курсе, что она воспитатель в детском саду. Вот если бы она пришла на собрание женского клуба и пообщалась с другими мамами, те бы замолвили за нее словечко. Но ты сам слышал, что она сказала – в Лондоне в яслях ей очень хорошо платят, и… в чем дело, Олли? Хочешь на улицу? Так иди, кошачья дверца открыта.