– О да, – проворчала женщина, когда он вышел, захлопнув за собой дверь. – Мне нужно хорошо отдохнуть, чтобы весь день трястись в закрытом паланкине.

Ее подмывало швырнуть поднос в дверь, но вместо этого она заставила себя съесть все до крошки.

Едва Анна проглотила последний кусок, как вошла Мериэл с водой для умывания и туалетными принадлежностями. На лице служанки лежала тень беспокойства. Вид у нее был такой, будто она только что плакала.

– Ну, – стала выпытывать у нее Анна, – что ты узнала?

– Ах, мадам, они везут вас в монастырь, как и грозился герцог.

– В какой монастырь?

– Я не знаю. Мне удалось подслушать только то, что весь путь составит около шестидесяти миль.

В Англии были сотни монастырей, как большие, так и маленькие обители. Расстояние, на которое они удалились от Гринвича, исключало из их числа некоторые наиболее известные. Джордж вез ее не в Сайон и не в Баркинг, самые богатые и знаменитые монастыри среди всех прочих.

– Несомненно, Эдвард выбрал какую-нибудь дыру, чтобы меня там упрятать, – проворчала Анна.

– Ах, мадам, что же нам делать?

– Шестьдесят миль пути займут четыре-пять дней, – задумчиво проговорила Анна. – Если мы не будем тревожить стражников, они решат, что я примирилась со своей участью, и их бдительность притупится. Тогда мы и начнем действовать.

– Мы сбежим?

У Мериэл округлились глаза – то ли от восхищения, то ли от испуга, разобрать было невозможно.

– Если нам представится такая возможность. Ты должна выяснить, по какой дороге мы поедем. Тогда, может быть, я придумаю, куда нам податься и как туда попасть.

У Анны промелькнула шальная мысль о том, что она сможет добраться до Комптон Уиниэйтс, родового поместья Комптонов в Уорикшире. Однако она тут же отказалась от этой идеи – у нее не было никакого желания давать Джорджу очередной повод считать ее любовницей Комптона.

– Какая незадача! – посетовала она, обращаясь к Мериэл, помогавшей ей готовиться ко сну.

И во всем этом виноват ее презренный брат! Анна поклялась, что ни за что не простит герцога Букингема, и если у нее возникнет возможность отплатить ему той же монетой и замарать его репутацию так же, как он замарал ее честь, она воспользуется ею, не колеблясь.

Аксбридж, 9 мая 1510 года

Отправляясь в дорогу на третий день путешествия, Джордж Гастингс бросил на жену встревоженный взгляд. Она по-прежнему с ним не разговаривала. Ему даже показалось, что если бы с ним не было крепких оруженосцев, она бы отказалась залезать в свой паланкин.

Паланкин Анны отличался простотой: отсутствием украшений на полотняных боковых занавесях и аскетическим интерьером. Его несли на себе две лошади – одна спереди и одна позади. Путешествуя таким образом, они продвигались крайне медленно, едва ли покрывая пятнадцать миль за день по раскисшей от весенних дождей дороге.

Покинув Аксбридж промозглым ранним утром, они направились в Бэконсфилд, до которого было семь миль пути. Там они должны были сделать недолгую остановку, чтобы пообедать, а затем двинуться дальше в Тетсворт. Если погода не изменится, до наступления ночи они смогут добраться до Ист-Вайкомб. Джордж надеялся, что им это удастся. Если его надежды оправдаются, то цели своего путешествия они достигнут уже завтра, и тогда он освободится от этого неприятного бремени.

К сожалению, он останется без жены.

В его голове до сих пор звучали слова герцога Букингема, сказанные им на прощанье: «Не давай слабины. В том, что касается женщин, ты должен проявлять твердость решения и руки. Размышления вдали от мирской суеты пойдут ей на пользу, и через некоторое время к тебе вернется послушная жена, которую ты заслуживаешь».

Анна нравилась Джорджу такой, какой она была, но теперь ему стало совершенно ясно, что он дал ей слишком много свободы. Если она заигрывала с Уиллом Комптоном…

Подобные мысли были ему неприятны. У Джорджа сжималось сердце, когда он представлял их вместе. Он достаточно давно был знаком с Комптоном, чтобы знать: женщины всегда предпочитают его обаяние и лесть скромным, но более правдивым комплиментам его друга. Джордж надеялся, что Анна не такова, что она будет ему верна, но он и вправду был дураком, раз не замечал явных признаков ее неверности. Он слишком легко простил жену за те пренебрежительные слова, которые она сказала о нем королю. И предпочел отмахнуться от глубокой озабоченности, которую вызвало у нее ранение Комптона на турнире.

Анна всегда мило улыбалась Уиллу Комптону. До плотского желания оставался всего один шаг, и она охотно его сделала, очутившись в постели соблазнителя. Образ его страстной, смеющейся Анны в чужих объятиях, объятиях Комптона, заставлял Джорджа негодовать и укреплял его решимость. Нужно отучить ее от распутства. Он ее муж, и он ей этого не позволит.

Очнувшись от этих мыслей, Джордж поймал себя на том, что смотрит на паланкин, рядом с которым он ехал. О чем сейчас думает его жена, скрытая за занавесками? Сожалеет ли она о содеянном? Или злость на него по-прежнему господствует в ее сердце? Она не жалеет о своих поступках, жалеет лишь о том, что ее поймали. Обнаружив, что ее держат под замком, Анна пришла в ярость. Она швыряла в Джорджа подвернувшиеся под руку вещи. Вчера вечером это был ночной горшок.

Джордж почти не спал с тех пор, как ему стала известна ужасающая правда о его жене. Ночи во время путешествия он проводил в одиночестве, оставляя охранников стеречь Анну и удаляясь в другую комнату. Сейчас он думал о том, что, наверное, ему нужно было силой взять ее, но такая мысль казалась ему отталкивающей. Анна должна сама этого захотеть, даже если она и не чиста. Ее необходимо оградить от соблазнов до тех пор, пока она не осознает ошибочности своего поведения. В этом Букингем прав.

Именно Букингем все это устроил. Он выслал вперед Чарльза Найветта, чтобы их уже ожидали там, куда они направляются. Если в дороге все пройдет без осложнений, завтра они будут в конечном пункте своего путешествия. «А это значит, – подумал Джордж, – что этим вечером у меня появится последняя возможность поговорить без посторонних свидетелей со своей заблудшей супругой».

С наступлением вечерних сумерек они остановились на постоялом дворе в Ист-Вайкомб. Найветт появился там как раз вовремя, чтобы разделить с ними ужин в лучшей комнате гостиницы, которую Джордж отвел для Анны.

– Милорд Гастингс. Леди Анна. – Обращение Найветта к жене Джорджа, своей родственнице, было подчеркнуто прохладным. – В монастыре все подготовлено для вашего прибытия.

Анна метнула в него гневный взгляд.

– Вы верный пес, кузен Чарльз. Хозяин даст вам косточку.

И без того румяный Найветт густо покраснел. Он сощурил маленькие светлые глазки и мерзко захохотал.

– Вы не будете так язвительны, леди Анна, когда вам отстригут локоны, а вместо парчовых нарядов облачат в грубую власяницу.