Так, в 1980-х он предпринял исследования, которые вскрыли настоящую эпидемию серьезных шейных травм у южноафриканских регбистов{93}. Его данные ожесточенно оспорили, но в конечном счете они привели к изменению правил. Затем он решил разобраться в причинах частого упадка сил у марафонцев. Он заключил, что дело, вопреки всеобщему мнению, не в дегидратации, а в обратном: они чересчур много пьют. Согласно Ноаксу, официальная рекомендация бегунам выпивать около полутора литров жидкости в час приводила к отравлению.

Американские специалисты, находившиеся под влиянием индустрии спортивных напитков, отвергли его открытия. Рекомендация оставалась в силе, пока в 2002 году 13 % участников Бостонского марафона не пострадали от водной интоксикации, один бегун от этого умер. «Схватка с американской индустрией спортивных напитков, оборот которой составляет миллиарды долларов в год, показала мне, что медицинскую науку можно поставить на службу коммерции так же легко, как применить с „величайшей пользой для человечества“», – заявил Ноакс{94}.

А потому, наверное, неудивительно, что Ноакс годами нападал и на один из главнейших физиологических постулатов. Сам будучи спортсменом, он заинтересовался усталостью. «При нагрузке всегда устаешь и пытаешься понять почему, – говорит он мне. – Скоро мне стало ясно, что нас учили не тому и причина в другом»{95}.

Догма гласила, что спортсмены устают, когда их организм достигает физических пределов: в мышцах заканчивается топливо, кислород, и они страдают от накопления таких продуктов распада, как молочная кислота. Это, в свою очередь, вызывает боль и усталость, понуждая нас убрать нагрузку до восстановления сил.

Эту теорию выдвинул в 1923 году физиолог и нобелевский лауреат Арчибальд Хилл, с тех пор ее ни разу не оспорили. Однако, когда Ноакс попытался ее проверить, результаты показались бессмысленными. Во-первых, теория Хилла предсказывала, что если спортсмены достигают предела возможностей, то незадолго до остановки от усталости потребление кислорода выравнивается, так как сердце сокращается недостаточно быстро, чтобы увеличить его поступление в ткани. Но этого, как и в высотных опытах, не произошло. «Анализы не показали недостатка кислорода у этих спортсменов, – говорит Ноакс. – Мы ничего подобного не нашли».

Тем временем другие исследования продемонстрировали, что, несмотря на уменьшение при нагрузке запасов топлива (глюкогена, жиров, АТФ) в мышцах, оно никогда не кончается. Ноакс изучил и работу мышц, предложив велосипедистам крутить педали на тренажерах и прикрепив к их ногам датчики. Теория Хилла гласит, что по мере уставания спортсменам приходится использовать все имеющиеся ресурсы, привлекая к труду все больше и больше мышечных волокон, пока они не достигнут предела и не останутся без резервов. Однако Ноакс открыл обратное. Когда велосипедисты выдыхались, мышечные волокна выключались{96}. В момент, когда волонтеры сообщали, что слишком устали, чтобы продолжать, в активном состоянии всегда находилось не больше 50 % волокон. Утомление вынуждало спортсменов остановиться, но у них сохранялся немалый мышечный резерв, который только и ждал, когда его задействуют.

Все это убедило Ноакса в ошибочности старого представления, согласно которому усталость связана с истощением мышечных ресурсов. Взамен он и его коллега Алан Сент-Клер Гибсон предположили, что чувство усталости имеет центральное, мозговое происхождение. То, что возможности организма не беспредельны, понятно. Но Ноакс и Сент-Клер Гибсон выдвинули гипотезу, согласно которой вместо прямой реакции на усталость мышц мозг действует заранее, заставляя нас ощутить усталость и снять нагрузку задолго до появления признаков периферических нарушений. Иными словами, усталость не соматическое явление, а ощущение или эмоция, изобретенная мозгом для предотвращения катастрофического ущерба. Они назвали эту мозговую систему «центральным регулятором»{97}.

С эволюционной точки зрения такая система совершенно оправданна. Опираясь на признаки повреждения мышц, чтобы оповестить об усталости, мозг подводил бы нас к опасной черте при любой перегрузке. Заблаговременное снижение физической активности гарантирует безопасный предел погрешности и означает, что мы сможем продолжить функционировать даже после сигнала об утомлении. «Мы считаем, что человек эволюционировал именно так, потому что энергия нужна и после для каких-то других действий», – говорит Ноакс. Например, придется убегать от хищника. «А после охоты нам всегда было нужно еще и доставлять добычу домой». Вот почему Фараху, который выбился из сил, завоевывая второе золото, хватило энергии для седов и трусцы после того, как он пересек финишную прямую.

Ноакс утверждает, что на высоте этот эффект проявляется даже сильнее. Центральный регулятор распознает пониженное содержание кислорода в воздухе, производит расчеты и заключает, что физическая активность в таких условиях небезопасна. Хотя наши мышцы свежи и вполне готовы к нагрузке, мы ощущаем такую усталость, что еле ползем и переключаем резервы на дыхание, чтобы обеспечить кислородом мозг. То же самое происходит в других потенциально опасных условиях. Мы чувствуем вялость в жару не потому, что истощились мышцы, а потому, что центральный регулятор ограничивает нашу физическую активность на случай перегрева. Когда мы заболеваем, сигналы от иммунной системы вызывают чувство усталости, понуждающее нас лечь и сберечь ресурсы для борьбы с инфекцией.

Лет десять назад, когда Ноакс впервые выдвинул теорию центрального регулятора, представление о главенстве головного мозга – не сердца, не легких и не мышц – в ограничении физической деятельности сочли нелепым. Сегодня его идеи еще остаются предметом споров; так, исследователь Эвереста Мартин говорит, что, хотя Ноакс «может быть полностью прав», утверждая, что именно центральный регулятор, а не нехватка кислорода так быстро утомляют нас на высоте, эта гипотеза «ничем не доказана»{98}.

Но если спортивные физиологи осторожничают, то психологи все больше убеждаются в том, что головной мозг действительно играет важную роль в состоянии усталости. Так, многие стимуляторы, как то: амфетамины, модафинил и кофеин – активизируют деятельность центральной нервной системы, а не самих мышц{99}. Добиваясь от велосипедистов пиковой выходной мощности, ученые также проводили прямую электростимуляцию мозга, которая уменьшала чувство усталости{100}. Ноакс выражает надежду, что через несколько лет визуализация мозга напрямую докажет существование центрального регулятора.