Рэнд осторожно обвел Клер вокруг огромной бухты канатов.

– У вас нет претензий у Стюарту? – осведомился он.

– Я ведь едва его знаю. Зато мне удалось гораздо ближе познакомиться с мистером Катчем.

– Катчем.

– Простите?

– Просто Катчем – не «мистером». Его никто так не зовет.

– Я зову. И ему это нравится. Это уважительно.

– Катч и так знает, как я его уважаю.

– Я и не спорю. Он ведь ваш друг, не так ли?

Рэнд немного помолчал, прежде чем ответить. Назвать Катча другом значило бы не сказать ничего о тех отношениях, что связывали их. Друг? Нет. Учитель, помощник, наставник, нянька… отец.

– Да, – подтвердил он, – мы с Катчем друзья.

– Милейший человек!

– Катч был бы в восторге, – сухо заметил Рэнд. Клер улыбнулась:

– Представляете, он читает мне «Вокруг света за 80 дней»!

– Моему «Церберу» такое не под силу.

– Я привезла с собой кучу книг.

– Мне уже доложили. А я-то думал, все эти сундуки, которые вы привезли с собой, набиты платьями.

– Платьями?! – Клер изумленно покачала головой, словно недоумевая, как такое могло прийти кому-то в голову. – Да мне за всю жизнь не сносить даже тех, что у меня есть!

Только сейчас Рэнд заметил, что под плащом на ней изящное дорожное платье в синюю с белым полоску. Оно составляло приятный контраст с тем унылым одеянием, в котором он увидел ее впервые.

– Ваш крестный заказал вам новый гардероб?

– Он просто ненавидел все те платья, которые я выбирала для себя прежде, – призналась Клер. – Вечно твердил, что я, дескать, ношу траур и оплакиваю свою слепоту. И бесполезно было возражать, что все это связано с потерей отца и брата. Тогда бы он решил, что я потеряла всякую надежду отыскать их.

– А он угадал – вы действительно оплакивали себя?

– В общем, да. Только мне стыдно признаваться в этом.

– В том, что он был прав? Или в том, что вы надели траур по себе?

– И в том и в другом.

Рэнд рассмеялся. Потом повернулся, и они направились в обратную сторону.

– Не хотите постоять за штурвалом? Глаза Клер расширились.

– И посадить «Цербер» на мель? – Она покачала головой. – Нет уж, увольте!

– Мы в открытом море, мисс Банкрофт.

– Ну… тогда налететь на айсберг!

– Обещаю, что увижу его издалека.

– Но я могу сбиться с курса!

– Ну, не настолько, чтобы я не справился с этим!

– А вдруг ваш «Цербер» опрокинется? Тогда мы утонем? Брови Рэнда поползли вверх. Он внимательно всмотрелся в ее лицо: взгляд незрячих глаз был безмятежен, но легкие морщинки у рта выдали ее.

– Вы боитесь, Клер?

– Конечно, нет!

– Лгунья, – тихонько прошептал он ей на ухо.

– Осторожнее, капитан! Меня так и подмывает вцепиться вам в физиономию!

– Хорошо еще, что вам нечего швырнуть мне в голову, – проворчал он, подводя Клер к рубке и взглядом приказывая рулевому Додду отойти в сторону. Потом осторожно положил ее руки на штурвал, давая почувствовать исходившую от него могучую силу. А сам, легко обхватив ее плечи, встал у нее за спиной. – И не пытайтесь что-то делать, – предупредил он, – «Цербер» сам выбирает себе путь. Легко и уверенно.

Теперь, когда Рэнд прикрывал ее собой, юбки Клер уже не так хлестали ее по ногам. Она слышала, как над головой ее плескалась громада парусов. Натянутые ветром снасти звенели, как струны. Если бы не руки Рэнда, лежавшие у нее на плечах, Клер испугалась бы, что свежий ветер, оторвав ее от штурвала, увлечет за собой туда, где ревели и пенились валы. Словно могучий конь, закусивший удила, корабль летел по волнам, и эта стремительность, эта мошь захватили ее. Клер дрожала всем телом. Ничего подобного она еще никогда не испытывала.

Рэнд вдыхал аромат ее волос. Он стоял так близко, что разметавшиеся локоны девушки щекотали ему подбородок. «Лилия», – подумал он. Должно быть, она добавила капельку духов в воду, когда принимала ванну. Ему нравился этот запах.

– А какие еще книги вы привезли с собой? – спросил он.

– «Хижина дяди Тома». «Девяносто третий год» Виктора Гюго. «Граф Монте-Кристо». – Она задумалась. – По-моему, это все. Ах нет, еще «Лунный камень» Уилки Коллинза!

– Похоже, у доктора Стюарта не будет и минутки свободной!

– Наверное, – вздохнув, кивнула она. – Если вы, конечно, не позволите мистеру Катчу хоть иногда почитать мне.

– А Катч вам предлагал? – подозрительно спросил Рэнд.

– О нет! Но признаюсь, мне нравится, как он читает – как будто перевоплощается то в одного, то в другого из героев книги. У него даже голос меняется.

– Да, он талантливый человек, наш Катч, – саркастически заметил Рэнд. – А что тогда прикажете делать с доктором? Теперь, когда ему явно полегчало, придется ему отрабатывать свой хлеб.

– Я что-нибудь придумаю.

Рэнд нисколько не сомневался в этом.

– Ладно, там будет видно, – проворчал он, не желая связывать себя обещанием. – Додд, возьми штурвал. – Он заметил, с какой неохотой Клер выпустила из рук рулевое колесо. – А у вас неплохо получается, мисс Банкрофт. Ну а теперь вам лучше вернуться к себе.

Клер оперлась на протянутую ей руку и позволила отвести себя в каюту. До самых дверей она не произнесла ни слова. Ей казалось, что человек, шедший рядом, заполняет собой все пространство вокруг них. Вся дрожа, она протянула руку, нащупывая ручку двери, и пальцы их соприкоснулись.

– Спасибо, капитан. Дальше я сама.

– Конечно. – Он замер, но не подумал убрать руку. И тут же заметил, что и Клер не убрала свою. Глаза ее смотрели в какую-то точку поверх его головы. «А вдруг она не слепа, а просто смущается?» – подумал он. Рэнд осторожно коснулся кончиком пальца ее подбородка и заметил, как она резко вздрогнула. – Простите, – тихо сказал он, – я забыл вас предупредить, – и мягко повернул ее лицо к себе. – Скажите, Клер, вас и вправду так часто целовали?

Во рту у нее пересохло. Наверное, следовало бы оскорбиться. Интересно, какой ответ он рассчитывает получить? Сказать правду? Но что тогда будет?

Спасение пришло с другой стороны. Чуть дальше по коридору распахнулась дверь и показалась голова доктора Стюарта.

– А-а! Мисс Банкрофт, – обрадовался он, – и капитан Гамильтон! Как мило, что вы позаботились о ней вместо меня! Я дал мистеру Катчу порошки – думаю, ему полегчает. Уверен, что завтра с ним уже все будет в порядке.

Услышав, как скрипнула дверь каюты, Рэнд молниеносно сунул руки в карманы. И сейчас он подозрительно вглядывался в безмятежное лицо доктора, гадая, не выдал ли себя. Но лицо Стюарта просто лучилось мальчишеской радостью. Во внешности доктора не было ничего ребяческого, однако выглядел он значительно моложе своих двадцати девяти лет. В глазах его светился мягкий юмор, на лице всегда сияла приветливая улыбка. Хорошее настроение почти никогда не покидало его – даже повиснув на поручнях с риском свалиться за борт, он продолжал взирать на мир с философским спокойствием.