Пацан продолжает пялиться на меня, через какое-то время начиная щуриться. Я несколько секунд выдерживаю его взгляд, но потом отвожу глаза. Он в итоге проходит мимо меня к стеллажу с видео. У меня такое ощущение, что он ищет что-то конкретное, и что это конкретное не связано с сексом, и в таком случае я вынужден заподозрить, что тут он этого не найдет. Он пробирается в самый дальний угол магазина, где оказывается открытая дверь, которая, возможно, имеет какое-то отношение к «жетонам». Но мне сейчас главное уже свалить отсюда со своим «Mano a Mano», так что я подхожу к чуваку с пирсингом.

– Это все.

Он сканирует штрих-код.

– Девять восемьдесят три.

– Девять ДОЛЛАРОВ? – изумленно переспрашиваю я.

– И восемьдесят три цента, – добавляет продавец.

Я качаю головой. Шутка какой-то нереально дорогой выходит, но я точно не пойду обратно к стеллажам искать что подешевле. Я наскребаю что-то вроде четырех баксов. Вздохнув, лезу в задний карман за кредитной карточкой. Все равно по выписке родители вряд ли увидят разницу между «Френчи» и «Денни».

Чувак смотрит на карточку. Потом на меня. Потом снова на карточку. И снова на меня. И даже прежде чем он успевает что-то сказать, до меня доходит: на кредитке написано: «Уильям Грейсон». А на правах – «Ишмаэль Дж. Байафра».

– Уильям. Грейсон. Уильям. Грейсон, – довольно громко произносит продавец. – Где-то я видел уже это имя. А, точно! НЕ на твоих правах.

Обдумав варианты, я очень тихо говорю:

– Карточка моя. Пин-код я знаю. Просто… пробейте.

Он проводит кредиткой по считывателю магнитных карт.

– Да мне плевать, чувак. Все одно, деньги есть деньги.

И тут чувствую, что тот пацан подошел сзади и снова смотрит на меня, и я разворачиваюсь.

– Что вы сказали? – Только он не ко мне обращается, а к Пирсингу.

– Сказал, что мне насрать на его документы.

– А меня не звали?

– Да ты чего, пацан?

– Уильям Грейсон. Вы же называли это имя? Меня кто-то искал?

– А? Не, чувак. Уильям Грейсон – это он. – Продавец кивает на меня. – Ну, то есть в науке на эту проблему существует два взгляда, но так на его кредитке написано.

Пацан с минуту озадаченно смотрит на меня.

– Как тебя зовут? – наконец произносит он.

Дурдом какой-то. «Френчи» – не место для разговоров.

– Можно мне журнал? – говорю я Пирсингу. Тот подает мне его в совершенно непрозрачном черном пакете, за что я очень благодарен, вместе с карточкой и чеком. Я иду к двери, потом бегу полквартала по Кларк-стрит, а потом сажусь на край тротуара и жду, когда утихнет сердцебиение.

И когда пульс уже начинает замедляться, ко мне подбегает этот второй несовершеннолетний паломник из «Френчи» и спрашивает:

– Кто ты?

– Э, Уилл Грейсон, – отвечаю я, вставая.

– У-И-Л-Л Г-Р-Е-Й-С-О-Н? – быстро и отчетливо говорит он.

– Э, да. А что?

Он секунду смотрит на меня, словно думая, что я его развожу, а потом поясняет:

– Просто я тоже Уилл Грейсон.

– Не заливаешь?

– И не думал.

Я не понимаю, параноик он или шизик или и то и другое, но тут он достает из заднего кармана бумажник, заклеенный скотчем, и показывает мне права, выданные в Иллинойсе. Второе имя у него хотя бы отличается, а так – да.

– Ну, – говорю я, – приятно познакомиться. – И, намереваясь уйти, отворачиваюсь, потому что ничего лично против него не имею, но не хочется завязывать разговор с чуваком, который ошивается по порномагазинам, даже при том, что, формально, я и сам там ошивался. Но пацан вдруг касается моей руки, и выглядит он при этом слишком по-мальчишечьи, чтобы внушать опасность, так что я поворачиваюсь обратно.

– Ты знаешь Айзека? – интересуется он.

– Кого?

– Айзека.

– Не, приятель, – отвечаю, – никаких Айзеков я не знаю.

– Мы с ним должны были там встретиться, но он не пришел. Ты на него не похож, но я подумал… я и не знаю что. Как… что вообще за фигня творится? – Он резко поворачивается кругом, словно пытается обнаружить людей, которые снимают его на камеру или типа того. – Это Айзек тебя подослал?

– Чувак, я же сказал, никаких Айзеков не знаю.

Он снова оборачивается, но сзади никого нет. Потом он вскидывает руки в воздух.

– Блин, я и не знаю, что во всем этом самое дебильное.

– Да уж, непростой денек выдался для всех Уиллов Грейсонов, – заключаю я.

Он качает головой и усаживается на край тротуара, я тоже, делать-то больше нечего. Пацан смотрит на меня, потом отворачивается, потом снова смотрит на меня. А потом, вот реально, щиплет себя за руку.

– Нет, конечно. Настолько странного дерьма мне даже не снится.

– Да уж. – Я не знаю, хочет ли он, чтобы я с ним поговорил, да и хочу ли я сам с ним разговаривать, но через минуту все же продолжаю: – А откуда ты знаешь этого Айзека, с которым должен был встретиться в порномагазе?

– Это… просто друг. Мы в Сети уже давно познакомились.

– В Сети?

Если такое возможно, кажется, что Уилл Грейсон каким-то образом стал еще меньше. Ссутулился и пристально смотрит в водосточный желоб. Мне, разумеется, известно, что существуют и другие Уиллы Грейсоны. Я достаточно часто вбивал свое имя в Гугле. Но я не предполагал кого-то из них увидеть.

– Ага, – наконец отвечает он.

– А в глаза его ни разу не видел, – продолжаю я.

– Нет, – говорит он, – но видел, наверное, тысячу его фоток.

– Это мужик, которому пятьдесят один год, – сухо констатирую я. – Извращенец. Между нами, Уиллами: Айзек точно не тот, за кого себя выдавал.

– Может, он просто… не знаю, познакомился в автобусе с другим Айзеком, будь он проклят, и застрял в мире Бизарро[12].

– А нахрена он тебя во «Френчи» позвал?

– Хороший вопрос. Зачем люди в порномагазины ходят? – Он типа ухмыляется.

– Ладно, – говорю я, – заметано. Но лично я там не просто так оказался.

Секунду я жду, что Уилл Грейсон моей историей поинтересуется, но он молчит. Тогда я сам начинаю рассказывать. О Джейн, Тайни Купере, группе «Мейби Дэд Кетс» с песней «Annus Miribalis», о коде на шкафчике Джейн, о придурке из копировального центра, который считать не умеет, пару раз за рассказ мне удалось выжать из него смешок, но по большей части Уилл смотрит на «Френчи», ждет своего Айзека. На лице у него поочередно отражаются надежда и злость. На меня же он на самом деле вообще мало внимания обращает, но это даже хорошо, я же рассказываю просто чтобы высказаться, ведь разговоры с незнакомцами – самые безопасные, и все это время моя рука сжимает в кармане телефон, чтобы уж наверняка почувствовать его вибрацию, если кто-то позвонит.