– Что про Василия думаешь, Андрюша?

– Не знаю и думать что. Нашёл он нам сестру среди пахарей. Я даже в гости к нему заезжать не стал.

– Василий княжеской крови. Нельзя ему смешивать её с кровью простолюдин. К тому же подложили под него эту холопку. А он и думать обо всем забыл, любит её больше жизни.

– А она его, думаешь, любит, а, Андрей?

– Ты, Дима, не у меня вопросы эти узнавай. Знаешь, о чем я думаю? Мы, князья, право на любовь не имеем. Вот сестра наша на благо рода выйдет за смоленского княжича, слова при этом не сказав. Не будет у Василия жены-холопки. Если великий князь себя позорить вздумал и на купчихе женился, то в нашем роду этого быть не может.

– Тебя же княгиня не обижает и дань не высчитывает до последней куны, как с меня. Что ж ты про неё так?

– А дело не в этом, а в том, что наш род должен быть чистым. Как после будут относиться к потомкам Ярослава, ежели они не чистой крови?

– И что ты делать с любовью брата предлагаешь?

Братья замолчали. Озвучить то, что оба хотели сделать, было сложно и некрасиво. Наконец тишину прервал Дмитрий:

– У тебя люди для подобного дела найдутся?

– Такие люди у всех найдутся. Дело нехитрое.

– Надо сделать так, чтобы никто не заподозрил нашу руку в этом.

– Думаю, не заподозрят.

Всадник остановился возле дома Судимира в посёлке Медведка. Староста неспешно вышел на крыльцо и посмотрел на него.

– Чего угодно? – приветливо спросил Судимир.

– Разговор к тебе, староста, и привет от князя Андрея Городецкого.

– Милости прошу в дом, дорогой гость. Княжича позвать?

– Это лишнее.

Всадник спешился и зашёл в избу старосты. Посланник князя Андрея Городецкого был желанным гостем у Василия, так как городецкий князь не забывал своего брата и нередко посылал ему средства.

– Сказывают, княжич Василий жениться на холопке собрался?

– Да не холопка она, а свободная, – приветливо стал рассказывать Судимир. – Отец её – человек достойный. Я с ним тоже в родстве кровном состою.

– Князь Андрей просил меня передать тебе вот это, – посланник высыпал перед старостой несколько серебряных монет, – и попросил тебя, чтобы в ближайшем будущем Елена отправилась в мир, где лучше. А ежели не выполнишь просьбу сию, то узнает княжич Василий, что доносишь ты о нём и во Владимир, и в Городец, и в Переславль, за всё за это деньги получая. А коли сам тебя княжич не покарает, то я этим займусь. Прощай, Судимир.

Елена Романовна, хоть и считалась невестой княжича Василия, но по-прежнему до срока жила в доме своего отца. Роман возвысился среди других жителей Медведок. И со старостой он породнился, и с княжичем вскоре должен был. Да, есть чем гордиться. Дочка его выйдет замуж за самого настоящего потомка Рюрика, а кто знает, может, после и князем этот Василий станет.

Дочка выросла и красивою, и послушною. Такой не грех и княжною стать.

– Елена, куда ты собралась?

– Отец, меня мать послала белье прополоскать на речку.

– Не ходила бы ты одна, все-таки княжной скоро станешь.

– Так с кем мне идти? Или не полоскать его, что ли?

Недоброе почувствовал отец Елены, когда дочка уходила, словно простился с ней. Но не было у него оснований для беспокойства. Чтобы унять в себе тревогу, он пошёл заниматься обычными делами.

Елена Романовна подошла к месту, где всегда белье полощут, и увидела, что возле деревянного помоста стоит Судимир.

– День добрый тебе, староста, – сказала девушка, поклонившись.

– Скоро, детка, не ты мне кланяться будешь, а я тебе. Я вот пришёл проведать место, где белье полощут. Надо его расширять, а то в другой раз бабоньки все его займут. Растёт посёлок.

– Ой, как здорово, Судимир Борисович, а то сестричка моя Настасья весной прошлой чуть в воду не нырнула.

Настасья была замужем за сыном Судимира. Староста посмотрел на Елену, и ему стало жалко её. Она нисколечко не боялась его и спокойно полоскала белье. Ох, не хотелось ему брать на душу грех сей!

Судимир подошёл к Елене и с силой столкнул в воду. Девушка упала в холодную осеннюю реку и попыталась выбраться. Судимир тоже подошёл к воде и схватил Елену за волосы.

– Дядя Судимир, за что вы погубить меня захотели?

– Прости, Ленушка, не моя воля. Не по себе кусок ты проглотить вздумала. Мне о своей семье думать нужно.

Судимир погрузил её голову под воду и долго держал там. Затем вынул из воды и, удостоверившись, что она мертва, стал вытаскивать её тело на берег.

Княжич Василий тренировался с мечом в руках, когда к нему на двор терема прибежал запыхавшийся парень.

– Княжич, беда случилась!

– Что такое, говори, не томи! – Недоброе предчувствие охватило Василия.

– Староста Судимир из воды вытащил невесту твою Елену. Мёртвая она.

– Не могла она руки на себя наложить!

– Не руки на себя наложила она, а, когда бельё полоскала, в воду упала и не выплыла. Может, части тела слушаться перестали.

Княжич вскочил на неосёдланного коня своего и, нахлёстывая, помчался к реке. Там уже собрались и отец Елены, и мать, и родичи.

– Ты почему, дурак, невесту княжича бельё полоскать отпустил! Да как тебе вообще в голову прийти такое могло! – кричал староста на отца Елены, который словно не слышал никого, а только повторял одно:

– Сглазили, сглазили тебя, Еленушка.

– Где Елена?

– Вот здесь она, отец родной, – сказал Судимир Василию, – теперь и как хоронить-то, не знаем! Что скажешь, княжич, за оградкой хоронить её как самоубийцу или на кладбище, как Богом забранную?

– На кладбище, конечно! Я проверю.

Василий поцеловал Елену в губы и, не выдержав, закричал:

– За что со мной это происходит, Боже! И княжество потерял я, и принял это безропотно, и любовь ты мою забрал! За что?

Княжич вскочил на коня и помчался прочь.

– Куда он? – спросил Судимир у собравшихся, зная, что не получит ответ.

Новгородское войско вторглось в земли великого князя Литовского. Войско двигалось неспешно, грабя селения и набирая полон. Все участники похода были очень довольны, что ведёт их удатый князь Довмонт, который к тому же прекрасно знает земли Литвы, особенно касательно наживы.

Юрий Фёдорович, брат посадника Новгородского, возглавлял несколько тысяч воинов и официально являлся лидером похода, но на практике во всем подчинялся князю Довмонту.