litbaza книги онлайнДетективыМейсенский узник - Джанет Глисон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 48
Перейти на страницу:

Свидетельством, которого дю Пакье уже и не чаял дождаться, стали высокая, с двумя ручками, чашка для шоколада и блюдце. Эти два предмета с рельефной надписью: «Богу одному, и никому боле, подобает хвала» и неразборчивой датой «3 мая 1719» — вероятно, первые успешные изделия, вышедшие из рук Штёльцеля, и вообще первый европейский фарфор за пределами Мейсена. Сейчас знаменитую чашку можно увидеть в Гамбургском музее науки и технологии.

Однако сам Штёльцель не радовался своему достижению. Он уже жалел о переезде в Вену. Радужная картина, которую нарисовал ему дю Пакье, отнюдь не соответствовала действительности. Фабрика была маленькая и тесная, рабочие — необученные, отсутствие денег ощущалось даже сильнее, чем в Мейсене. О том, чтобы в таких условиях нанять действительно опытных мастеров, не могло быть и речи, обещанное высокое жалованье выплачивали с задержками и не целиком. Штёльцель видел, что просчитался.

Впрочем, путь назад был отрезан. Бежав из Мейсена и разгласив тайны фарфорового производства, он совершил государственную измену, за которую в Саксонии его ждала смертная казнь. Оставалось только смириться и терпеть.

В Дрездене Август все еще досадовал из-за Штёльцеля и мечтал его изловить, но мешали дипломатические соображения. Мастер перебежал в Вену как раз в то время, когда король вел щекотливые переговоры о женитьбе своего единственного законного сына, Августа Фредерика (1696–1763) на племяннице императора Марии Жозефе. Союз с Габсбургами и Священной Римской империей был крайне выгоден для Саксонии. Август не хотел ссориться с Карлом VI из страха сорвать бракосочетание, которое должно было состояться в том же году, и потому прибег к более сложной тактике.

Посол Августа в Вене, Кристиан Анакер, получил указания внимательно следить за фабрикой дю Пакье и регулярно докладывать королю обо всем, что там происходит. Опытный дипломат Анакер разыскал беглого мастера и постарался завоевать его доверие, что оказалось совсем несложно. Штёльцель, поверив, что Анакер искренне ему сочувствует и хочет помочь, вскоре признался, что сожалеет о своем бегстве, но не смеет вернуться в Дрезден, поскольку боится наказания.

Тем временем Венская фабрика делала первые скромные успехи. Гунгер начал разрабатывать цветные эмали, значительно превосходящие тогдашние мейсенские. Теперь, когда у венцев была такая богатая палитра эмалей, оставалось лишь найти опытных живописцев. Гунгер принялся искать, кто бы сгодился на эту роль. Так он познакомился с двадцатитрехлетним художником, чье имя позже вошло в анналы истории фарфорового производства — Иоганном Грегором Херольдом.

О семье и детстве Херольда известно мало, но из этих скудных сведений складывается почти невероятная картина происхождения человека, которому предстояло совершить переворот в прикладном искусстве своего времени. Младший сын портного, Херольд родился в Иене 6 августа 1696 года. Довольно рано мальчик понял, что у него не лежит душа к скромному отцовскому ремеслу — шить модные наряды для состоятельных йенцев, — и решил в нарушение семейной традиции дать волю своему природному таланту рисовальщика. Некоторое время он работал в Страсбурге, а в Вену переехал примерно тогда же, когда дю Пакье решил заняться производством фарфора.

С самого начала творческой карьеры воображение Херольда увлекала восточная экзотика. Он жадно разглядывал диковинные сцены на привозных лаковых шкатулках, тканях, гравюрах, а также на фарфоре, и превращал их в свою собственную фантастическую версию Востока, нередко сплетая вместе экзотические и европейские темы. К тому времени, как их с Гунгером познакомили, модная венская публика уже признала Херольда мастером стенной росписи в стиле шинуазри.

При всей молодости и неопытности Херольд ни разу не усомнился в собственных силах и легко внушал окружающим уверенность в своих дарованиях. Гунгер сразу понял, что перед ним талантливый художник — именно такой, какой необходим венской фабрике. Правда, Херольд ничего не смыслил в росписи фарфора, но Гунгер рассудил, что время, потраченное на обучение способного юноши, окупится сполна. Херольду предложили место младшего живописца, и он, оценив богатые перспективы этой профессии, согласился.

В решении Херольда избрать совершенно новую карьеру явственно проявились его главные качества: исключительное деловое чутье и всепоглощающее честолюбие. Изящные пейзажи с пагодами и пионами, рождавшиеся до сих пор под его кистью, служили лишь фоном для бесценных изделий восточного фарфора, без которых не обходился ни один модный дом. В Вене, как и Дрездене, коллекционирование фарфора было страстью богачей, и Херольд не мог не видеть, что перед ним открывается путь к деньгам и славе, которых заслуживает его художественный гений.

Поначалу он, видимо, работал сдельно — расписывал фарфор новыми эмалями, которые создавал Гунгер. Его произведения того периода не сохранились, и как он пришел к своей более поздней манере, неизвестно. Впрочем, нет сомнений, что юный художник с самого начала был исключительно даровит и что роспись фарфора в Вене развивалась стремительными темпами. Всего за год дю Пакье добился невозможного: не только овладел секретом фарфора, но и почти нагнал мейсенцев.

И как назло, когда все было готово к началу полномасштабного производства, фабрика вновь осталась без денег. Бекер, купец, финансировавший ее на начальных этапах, попал в стесненные обстоятельства и вынужден был отказать фабрике в поддержке. Дю Пакье, которому надо было платить работникам и закупать сырье, бросился искать новых партнеров. На его счастье, купец по фамилии Бальде согласился выкупить долю Бекера и стал, таким образом, главным совладельцем.

Тем временем Штёльцель устал и от вечного безденежья, и от лживых посулов дю Пакье. Чтобы вымолить себе возможность вернуться в Дрезден, мастер поклялся Анакеру, что не разгласил никаких секретов: он-де смешивает компоненты в строжайшей тайне. Таким образом, если его помилуют и пустят обратно в Саксонию, венская фабрика неизбежно остановится.

Эти сомнительные заверения побудили Анакера написать королю письмо с предложением взять беглого мастера обратно на завод. Август охотно обещал сохранить Штёльцелю жизнь, если тот вернется в Саксонию. Король не сказал, что мастер сможет и дальше работать в Мейсене; впрочем, не сказал он и обратного.

Весной 1720 года Штёльцель получил от Анакера пятьдесят талеров на дорожные расходы. Любовные неприятности, вынудившие его искать убежища в Австрии, видимо, тоже как-то уладились, и мастер предпринял очередной побег — на сей раз из Вены в Саксонию. Дабы подтвердить, что заботится он теперь исключительно о благе родной мануфактуры, Штёльцель решил прихватить с собой лучшего из венских работников. В Мейсене, как он знал, до сих пор недоставало искусных живописцев, поэтому его выбор пал на молодого перспективного художника Иоганна Грегора Херольда.

Даже заручившись таким спутником, мастер по-прежнему боялся за свою свободу. События последнего года подорвали его здоровье, и Штёльцель был тяжело болен. Вместо того чтобы ехать прямиком в Дрезден, он завернул во Фрайберг к давнему коллеге и другу Пабсту фон Охайну, где и остался: поправляться от болезни и ждать, что предпримет Август. Тем временем Херольд с рекомендательным письмом Штёльцеля прибыл в Мейсен и предложил свои услуги в качестве художника.

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 48
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?