Солнце быстро поднималось. Какое-то время туман сопротивлялся: растекался по изъеденной трещинами земле и клочьями вис на скалах, но потом ретировался. Растаял, будто злой дух с наступлением дня. Через четыре часа пути роверы наконец достигли хребтов Лабиринта Ночи. Одиннадцать километров – такова высота нагорья с его крутыми обрывами и пологими склонами, с серыми наростами застывшей магмы и окаменелыми слоями вулканического пепла.

На приборной панели раскинулась голографическая карта, где возле разлома пульсировала красная точка – место гибели группы археологов из первой экспедиции. Лео отметил, что его люди нервничают. Это чувствовалось в голосах, нервных, резких смешках. Археологи трепались о чем угодно, только не о лагере. Лишь безопасник Стас Войкин оставался спокойным, на его бледном лице читалось полное безразличие. Лео не ощущал ни страха, ни волнения, только печаль. И чем ближе они подъезжали к месту гибели Иры, тем сильнее щемило в груди. Он так давно отодвинул Иру подальше от своей жизни, что весть о ее смерти была воспринята спокойно. И только здесь, среди песков он стал осознавать, что ее больше нет и никогда не будет.

Машина остановилась на краю ущелья, мощные колеса зарылись в песок. Красная точка мигала совсем рядом. Стас Войкин повернулся к Лео, холодный взгляд желтых глаз выражал немой вопрос.

– Приехали, – подтвердил Лео. – Разобьем лагерь здесь.

С заднего сиденья послышалось сопение и тихие перешептывания.

– Не самое лучшее место, – пробурчал старший археолог Тихонов. – Надо взять хотя бы на пару кэмэ западнее, здесь сейсмоактивная зона.

– Или поставить два лагеря, – вклинилась Марина, молодая рыжая помощница Тихонова.

– Будем следовать указаниям «Центра», – отрезал Лео и кивнул Стасу.

Войкин включил рацию, рявкнул:

– Все. Приехали. Выходим и разбиваем лагерь.

Лео надел свой шлем, тихо щелкнули застежки. Несколько секунд ощущался спертый воздух душной кабины ровера, а затем система подала кислород. Потянуло жженым пластиком и медью – так пахнет новьё. Выданная «Центром» экипировка Лео понравилась. Сделанный из легчайшей наноткани белый скафандр с синими полосами вдоль рук и позвоночника, с эмблемой «Центра» на груди – надпись «ГЭК» в обрамлении звезд. Встроенный компьютер следил за жизненными показателями хозяина, фильтровал воздух, и в случае необходимости подавал воду через трубку гидратора. Вовремя извещал о необходимости замены «патронов» системы жизнеобеспечения и снабжал информацией. Последнее было не менее важно, ведь вдали от вышек связи встроенный в сознание IP-ком не работал, а пользоваться коммуникатором неудобно, если руки заняты.

Люди принялись стаскивать ящики с платформ роверов, что при низкой гравитации давалось легко. Грубые протекторы шин оставили шрамы в ржавых песках, и узор можно было проследить до самого спуска. Ветер поднимал пыль, играя вихрями вокруг машин и аккуратно засыпая колеи. Пока ученые возились с оборудованием, трое безопасников держались в стороне, осматривая округу. Их атмосферные скафандры были черными, с пластинами брони на груди и спине, с серебряными эполетами на плечах. За спинами у каждого по импульсной винтовке, разгрузочные пояса утыканы запасными магазинами и трубками сигнальных шашек.

На Лабиринт Ночи плавно опускались сумерки. Тени сделались вытянутыми, а едкие цвета марсианского ландшафта приглушенными, будто кто-то потянул ползунок яркости к знаку «минус». Два баббл-тента и лабораторный модуль белели подобно снежным островам в сизом дыхании вечера. Роверы припарковали поодаль, рядом с роботами и экзоходами, а по периметру безопасники поставили прожекторы. Археологи заметно нервничали. Близость могилы коллег напрягала, и Лео подозревал, что именно по этой причине Тихонов настаивал на переносе лагеря. Неужто суеверен? Сам Лео суевериями никогда не страдал, и как только закончил с настройкой оборудования, первым делом пошел на восток. Туда, где когда-то стоял лагерь Иры.

Он спускался по пологому склону, из-под подошв ботинок летели мелкие камешки и катились в расщелину. Позади немой тенью следовал Стас Войкин. Безопасник держался на приличном расстоянии, но Лео все равно напрягался. Как не напрягаться, когда у тебя за спиной шагает вооруженный тип, чьи модификации предназначены для слежки и убийств?

А вот и место дислокации лагеря Иры. На растрескавшейся бурой земле лежали погнутые стойки прожекторов, под ботинками хрустел битый стеклопластик ламп. Белые лохмотья, оставшиеся от баббл-тента, напоминали призраков, молчаливо наблюдающих за Лео и Войкиным.

Посреди поляны возвышался обтесанный камень в форме звезды. В центре горела табличка с именами погибших археологов.

Лео сел на землю, уперев локти в колени и глядя на каменную звезду. Краем глаза заметил движение – это Войкин присел на корточки.

– Оставьте меня одного. Хоть ненадолго, – раздраженно бросил Лео.

Видимо даже у вояк есть понимание: кивнув, Стас ушел из поля зрения.

Взяв в кулак песок, Лео просыпал его тонкой струйкой. Перед глазами возник пляж, и мальчишечья фигура Иры, идущая вдоль кромки моря. Она любила собирать ракушки, как люди собирают грибы и ягоды; она таскала их домой, часами сортировала по цвету и размеру, раскладывала по бумажным мешочкам и теряла к ним интерес. Пакеты с успехом забывались в номерах гостиниц, на террасах, в шкафах и за кроватью.

Еще она любила кофе латте, сама его варила и рисовала на молочной пенке знаки, похожие на иероглифы. На вопрос Лео, что это, отвечала, что часто видит во сне эти знаки, и представления не имеет об их значении.

– Возможно, это самая главная загадка в моей жизни, которую предстоит разгадать, – говорила она, и в глазах появлялся страх перед чем-то предопределенным.

Разжав ладонь, Лео высыпал остатки песка: нашла ли она ответы? Ему было жаль, что они отдалились, что он уделял ей так мало времени… Он вдавил ладонь в землю, так, что остался отпечаток, тихо сказал:

– Прости меня, ты умела прощать…

В горле запершило. Кашлянув, он встал. Еще раз, уже без всякой цели, обошел разрушенный лагерь. Он говорил себе, что Ира не страдала и смерть настигла ее быстро, не терзая болью. Из рапортов и отчетов он знал, что в ту злополучную ночь случился оползень, и раскоп был засыпан камнями. Подземные толчки спровоцировали обвал скалы прямо на лагерь. Генератор вышел из строя, баббл-тент получил разгерметизацию… Все археологи задохнулись в ядовитой атмосфере Марса. Глупо. Как же глупо! Для Иры ничего не было важнее Марса, собственная жизнь всегда была для нее на вторых ролях. А горячо любимая планета убила свою почитательницу, как злое божество приспешника.

Лео непроизвольно потянулся к коммуникатору, чтобы перечитать ее последнее сообщение и тут же одернул руку. Нельзя! Войкин рядом, затаился в сумерках, не отводя от Бестужева пристального взгляда желтых глаз. Впервые с начала экспедиции кольнула догадка: «А что, если Войкин здесь не ради безопасности, а чтобы следить за мной?» О присланном Ирой сообщении: «Я всегда знала, что разгадаю эту тайну!» и фото окаменелой кисти, сжимающей какой-то светящийся огрызок металла, Лео никому не сказал. Он увидел сообщение уже после того, как узнал, что она мертва. Рассудив, чем это может для него обернуться, Лео решил промолчать. Ведь в «Центре» могли счесть фотографии подделкой, а сообщением бы заинтересовалась полиция. Начались бы допросы, вызовы, на его имя могла пасть тень. И это в момент, кода решался вопрос о входе в высшие эшелоны власти «Центра». Совсем ненужная слава, пагубная.