– Конкретнее, предупредили нас, – грубовато обрубил архимаг, – что если об этих лицензиях кто узнает, будут кадровые перестановки. Незаменимых, говорят, нет. И тебе велели передать, чтоб язык за зубами держал. На подвиги твои им начхать, а вот на золотишко, что в казну вавилотскую льется, нет. Понял?

– Ну, зачем ты мальчику так сразу, в лоб-то? – возмутился отец Илерей. – Надо обтекаемо, чтоб веру в людей не потерял, охота к жизни не отбилась. Видишь ли, сынок, оказывается, Вавилот не только на чистые, но и на нечистые денежки живет. С них воровать легче, ибо тайные они. Ух, казнокрады! Налоги-то со взяток, небось, не платят! Да, ты вот что, я тут тебе деньжат на первое время припас. – Старик запихнул в суму приемного сына увесистый кошель с золотом. – И ключик вот возьми. Адресок и карту тоже.

– Что за ключ? – поинтересовался Вит.

– Я в молодости тоже, как и ты, шалил, у дядюшки Сэма зависал. Думал, вытурят. Вот и прикупил домишко, чтоб было куда приткнуться. Отец деньжат подбросил, вот теперь тебе пригодится. Ежели что, весточку через друзей подай.

– Главное ты сделал. Кровавую книгу не только спас, но и уничтожил, – весомо сказал архимаг. В дурных руках много зла она могла наделать. Магистрату это не объяснишь. Да чего им объяснять?

– Все они сволочи продажные! – сердито поддержал друга отец Илерей.

– А насчет клейма не волнуйся, – добавил архимаг, – я особо настоял, чтоб не больше пяти лет держалось. Ну-ка, плечико покажи.

Вит обнажил зудящее плечо, почесал клеймо, и оно на глазах стало рассасываться. Архимаг выпучил глаза.

– Слышь, Илерей, не туда его в детстве подкинули. К Академии надобно было. Вот что сынок, как все уляжется, годика через два-три, жду тебя в Академии. Лично обучать буду… если магистрат, конечно…

– Ну, иди, сынок, иди, – заторопил Вита настоятель. – Скоро эти сволочи выходить будут. Не надо, чтоб нас вместе видели.

– Да, ни к чему раньше времени гусей дразнить, – поддержал друга архимаг и взмахнул жезлом, одарив юношу на прощанье. На Вите вместо убогой одежды странника оказался роскошный камзол.

– Прими от меня вот это, сынок. Тебе нужнее будет.

В руки Вита плюхнулся крест отца Илерея. Друзья юркнули в калитку, и закрыли за собой дверь.

– Да… много интересно узнал я сегодня про славный город Вавилот, – почесал затылок юноша и надел на шею крест. – А папашка-то мой в молодости был ого-го! Весь в меня. Может, он и есть мой настоящий отец? Грешок молодости. Может, сам себе меня и подкинул? Кто знает… пойду-ка я обдумаю все это у дядюшки Сэма.

Юноша поправил на плече изрядно потяжелевшую суму, явно не гармонировавшую с его роскошным камзолом, и двинулся решительным шагом в сторону порта навстречу солнцу, уже клонившемуся к закату.

Слегка поднявшееся было настроение, навеянное разговором с отцом Илереем, вновь покатилось вниз. У дядюшки Сэма бывший семинарист привык зависать с командой верных друзей, а теперь даже словом перекинуться не с кем… Юноша сидел за столом один-одинешенек, неспешно прихлебывая из кружки пиво, и мрачно косился на жаркое, к которому по причине жуткой меланхолии даже не притронулся. События этого злосчастного дня так подорвали его аппетит, что он никак не мог понять, за каким чертом заказал столько закуски…. Закуски! Юноша покосился на кувшин с гномьей водкой. Теперь, когда за спиной нет поддержки родного монастыря, расслабляться опасно. Как дальше жить? Как жить? Что бы там ни говорили отец Илерей и архимаг, он прекрасно понимал, что с магистратом им не совладать, а значит, пути обратно в семинарию, да и Академию, ему отрезаны. Конечно, тайно будут помогать, но… это все не то. Вит не привык жить на подачки. Так, начальный капитал у него есть, дом тоже. Юноша извлек из сумы ключ, завернутый в клочок бумаги с адресом. «Улица Потухших Фонарей, д. № 13».

– Ни фига себе!

Это были трущобы, в которых, по слухам, водилось всякое отребье. С отребьем Вит имел дело не раз, но квартал, напичканный притонами и дешевыми борделями, не посетил ни разу. Все дела его монастырские и мирские крутились вокруг монастыря, кварталов гномов, эльфов, порта, ну и борделей, конечно. Только исключительно дорогих. Тех, что располагались в центре. Значит, жить придется в трущобах…

Вит поднял тоскливый взгляд на дядюшку Сэма, привычно протиравшего за стойкой бара сверкающие бокалы. Обозрел галерею разнокалиберных бутылок за его спиной и обомлел. Между бутылками сидела симпатичная курносая кукла в пышном бежевом платьице с приветливо вытянутой вперед рукой.

– В детство впадаем?

Дядюшка Сэм поднял глаза.

– Это ты мне? – удивился он.

– Кому ж еще? Раньше ты в куклы не играл.

– Какие куклы… Ах, вот ты про что! – Кабатчик поставил бокал на стойку, обернулся, потрепал куклу по розовой щечке. – Это не кукла.

– А что?

– Не что, а кто. Моя компаньонка. Давно вместе работаем.

– Давно? А почему я ее раньше не видел?

– Так ты ж всегда с друзьями приходил. А сейчас один. Вот и увидел. Это моя старая партнерша. Хороший доход приносит.

– Это как это? – невольно заинтересовался Вит.

– Деньги есть?

– Еще немного осталось. – Лишившись поддержки монастыря, Вит сразу стал очень бережливым.

– С тебя много не возьму. Старый, проверенный клиент. Выручал меня не раз. Гони золотой и бери напрокат на весь вечер.

– Сколько!!?

– Золотой. За нее цена порой до десяти доходит, – дядюшка Сэм сдернул куклу с полки. – Ну, что, хочешь попробовать?

– А что она делает?

– Душу лечит.

– Это мне сейчас не помешает. – Вит выудил из сумы золотой. – Горит душа, обидою пылая, нехристями неправедными обиженная. Давай ее сюда.

Дядюшка Сэм вышел из-за стойки, посадил куклу напротив бывшего семинариста.

– И как ей пользоваться?

– Смотри.

Дядюшка Сэм вложил в ручку куклы маленький бокал, налил в него на самое донышко гномьей водки. Плеснул и в бокал Вита.

– Это Собутыльница. Так ее зовут. Чокнись с ней.

Вит чокнулся.

– А теперь скажи ей: «Ты меня уважаешь»?

– Ты меня уважаешь? – послушно спросил Вит. Собутыльница молчала, глядя на юношу пустыми, стеклянными глазами. – А чего это она не отвечает? – возмутился юноша.

– Молчание – знак согласия. Она тебя уважает, – торжественно сказал дядюшка Сэм, кладя золотой в карман. – Пей.

Вит выпил и на душе потеплело, рот растянулся до ушей. Он сам любил разводить лохов, но дядюшка Сэм сделал это так классно и безобидно, что ему даже золотого уже не было жалко. Рука сама собой потянулась к кувшину.