Ее распространение имеет на Западе партикулярный характер. Здесь много и разнообразно лгут в частной жизни, но разоблаченная публичная ложь чревата самыми негативными последствиями, в связи с чем политики предпочитают быть осторожными.

Не так обстоит дело в России. Ее политические руководители рассматривают ложь как допустимое оружие борьбы слабого против сильного.

В этом есть какая-то скифская традиция борьбы степи с цивилизацией. Обмануть сильного, обхитрить, использовать публичную ложь как инструмент достижения своих экономических и политических целей не является чем-то зазорным. Напротив, это что-то вроде военной доблести (учитывая, что русские ощущают себя сегодня в состоянии войны со всем миром, такой подход представляется весьма естественным).

Собственно, весь феномен „гибридной войны“ России на Украине и в Сирии выстроен именно на этом.

Путин не испытывает никакого дискомфорта, сначала заявляя, что в Крыму не было и нет ни одного российского солдата, а через год – солируя в фильме, повествующем о самой удачной операции российской армии все в том же Крыму.

Россия то ли ведет, то ли не ведет войну в Донбассе, то ли вводит, то ли выводит войска на Ближнем Востоке.

Это удивительная способность кремлевских политиков лгать, глядя прямо в глаза, зачастую ставит их западных и особенно европейских партнеров в тупик и заставляет пасовать назад, а значит, достигает цели.

Но в скором времени все может измениться для России в худшую сторону.

Несмотря на свою уникальную способность к публичному лицедейству, Путин вне публичной сферы зарекомендовал себя достаточно честным партнером, умеющим держать слово и нести неформальные обязательства.

Пользуясь русским сленгом, можно сказать, что он в полном смысле слова „понятийный человек“. Закон и формальные ограничения имеют для него не очень существенное значение, а вот правила и обычаи поведения в узком кругу близких ему людей им чтутся неукоснительно.

В целом это нормальная черта крестьянской культуры, которая ограничивает действие норм морали узким кругом „своих“, допуская любые отклонения от нее в отношении чужих. В этом смысле Путин вполне имманентен своему народу.

Эта моральная гибкость до сих пор давала Путину огромные тактические преимущества в общении с его европейскими коллегами, обремененными разного рода комплексами и ограничениями воспитанного человека.

С тех пор как он предположительно пришел к выводу, что имеет дело с людьми, на которых нельзя полагаться и которые являются для него „чужими“ (этот перелом, судя по всему, произошел в период с 2008 по 2012 года), он стал выигрывать у европейцев одну партию за другой.

„Минский“, „Нормандский“, „Женевский“ форматы переговоров не оставляют интеллигентным европейским политикам никаких шансов на успех. Путин самозабвенно манипулирует общественным мнением как в России, так и на Западе, меняя правила по ходу игры, называя белое черным и наоборот, отрицая очевидное и утверждая невероятное.

Приход к власти Трампа способен свести все эти преимущества на нет. У руля самого мощного в мире государства оказался представитель весьма специфической бизнес-культуры, чуждой ограничений, обычно свойственных профессиональным публичным политикам.

Судя по находящейся в открытом доступе информации о деловой карьере Трампа, ложь сопровождала его в течение всей сознательной жизни.

Но, в отличие от Путина, для него ложь – это не столько оружие, сколько страсть и способ существования.

В отличие от Путина, для Трампа нет ни формальных, ни – что гораздо важнее – неформальных ограничений.

Трамп, похоже, готов делать со своим словом при любых обстоятельствах все, что угодно: забыть, взять обратно, продать заново, но по другой цене.

Он, надо полагать, поклянется Путину в любви 10 раз и 10 же раз обманет его без всякого зазрения совести. Он сам умеет глядеть прямо в глаза, не моргая, и расчетливо нести при этом ахинею.

Но, в отличие от Путина, он не делит людей на своих и чужих: он готов „кинуть“ любого.

Путин безразличен к закону – на том месте, где у европейцев расположено „правосознание“, у него, похоже, „слепое пятно“. Но Трамп может оказаться индифферентен и к закону, и к понятиям, которые в системе ценностей Путина играют огромную роль.

Путин может оказаться в отношениях с Трампом в положении русских криминальных авторитетов старой формации, столкнувшихся с новым поколением лидеров, отрицающих традиции старого воровского мира так же, как и закон. Это будет война „беспредельщика“ против „понятийщика“.

Тот дискомфорт, который все эти Олланды, Меркель и Кэмероны ощущали в общении с Путиным, теперь предстоит ощутить самому Путину.

Преимущество, которое обычно хулиган имеет перед интеллигентным студентом в темной подворотне, растворилось. Не исключено, что впервые за свою политическую карьеру Путин сумеет прочувствовать, что он европеец, хоть и русский…».

Добавим, что это вряд ли порадует Путина – ведь он уже мнит себя вершителем судеб всей Земли. Во всяком случае, в этом усиленно уверяют Путина его российские и зарубежные друзья.

После победы Трампа на выборах индекс S&P упал почти на 5 %. Негативную реакцию американских инвесторов можно объяснить. Республиканцы и стоящие за ними Рокфеллеры всегда были связаны с производственным сектором, то есть они всегда поддерживали производственные компании типа Ford или нефтяной бизнес, а демократов всегда поддерживал финансовый сектор, за которым стоят Ротшильды. Это Wallstreet, это банки и инвестиционные фонды и вся финансовая структура – потому и пошел вниз этот индекс. Американцы понимают под инвестициями именно финансовые спекуляции. Конечно, они испугались и негативно отреагировали на победу Трампа. Но сейчас в Штатах и в мире в целом многие предсказывают вторую волну финансового кризиса.

Состояние фондовой биржи в Нью-Йорке вообще во многом определяет мировую политику. При Обаме основные фондовые операции проводились достаточно слабо, что объясняется замедлением темпа роста экономики США, прежде всего реального «рокфеллеровского» сектора. В этой связи нетрудно предугадать, что Трамп должен будет обратить особое внимание на возвращение американской экономики к высоким показателям, и его внешняя политика станет «подвязана» именно к этому.

European Policy Centre отмечает: «Американо-европейские отношения ждет не потепление, а охлаждение, причем по широкому спектру вопросов. Есть два главных конфликтных поля – вопросы политики безопасности и сфера экономики. Эксперты ожидают, что новая американская администрация постарается добиться перераспределения нагрузки – с плеч США на европейские страны. Это радует оружейные концерны в ЕС, их акции в последние дни росли на ожиданиях новых заказов.

Что касается создания зоны свободной торговли, то аналитики напоминают, что отказ от договора о Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве (TTIP) был одним из центральных в предвыборных обещаниях Трампа. Аналитики подозревают, что переговоры будут заморожены надолго. По их словам, ничего хорошего это не сулит, поскольку США – важнейший рынок сбыта европейских товаров. Если страна станет закрываться, это ударит по экономическому росту в Европе, – подчеркивают эксперты».