– Да, виновен, – подтвердил другой.

– Виновен, виновен, виновен…

Когда же последний из призраков вынес свой вердикт, воцарилась тишина, и Олдер вздохнул с облегчением. Все они считали, что он виновен. Следовательно, они не позволят ему погубить Беатрикс.

– Спасибо вам, – прошептал он.

– Мы все сошлись на том, что ты виновен, Белый Волк, – объявил Джералд.

– Да, верно. Так и есть, – отозвался Олдер.

Тут Джералд посмотрел на дочь и тихо сказал:

– Он должен исцелиться. Дай ему живую кровь.

– О, папа, ты согласен? – прошептала Беатрикс.

Олдер в изумлении смотрел на призраков. Он не понимал, что происходит. Ведь они же сами сказали, что он виновен.

– Но как же?.. – простонал Олдер. – Ведь я…

Но Джералд даже не посмотрел в его сторону. По-прежнему глядя на дочь, он продолжал:

– Ты выполнила свой Долг. И пусть живая кровь нашего рода поддержит и защитит вас обоих. Шотландия нуждается в вас.

Беатрикс бросилась на шею отца.

– О, папа!.. Я люблю тебя, папа!

И тотчас же все призраки завыли и стали терять очертания. А потом вдруг снова поднялся ветер, и все закружилось и завертелось. Олдер заморгал и на мгновение закрыл глаза. Когда же он открыл их, вокруг была непроглядная тьма.

– Я люблю тебя, дочка! – донесся из провала в полу голос Джералда Левенаха.

Ветер же с каждым мгновением усиливался, и в какой-то момент Олдер вдруг понял, что его подхватило этим вихрем. А затем он почувствовал, что падает в пропасть, и падение казалось бесконечным. Он все летел и летел…

– Пей, Олдер, – прошептала ему на ухо Беатрикс.

Вокруг по-прежнему царила тьма, но при этом было очень тепло – Беатрикс, обнаженная, крепко прижималась к нему.

– Нет, – пробормотал он, пытаясь отвернуться.

– Пей. Ты должен. И поторопись. Солнце скоро встанет.

Он уже слышал первые трели птиц, просыпавшихся в своих гнездах и извещавших лес о приходе нового дня. И он чувствовал запахи земли и набухающих почек. Где же они? Не в доме? Но почему Беатрикс…

– Олдер, пей, – снова послышался ее настойчивый призыв. – У нас совсем нет времени.

Олдер знал: если солнечные лучи коснутся его сейчас, он пропал.

– Я не стану обрекать тебя на проклятие, Беатрикс. Пусть лучше я погибну.

– Ты любишь меня или нет, Олдер? – Ее теплое дыхание коснулось его щеки.

– Да, люблю, люблю. Больше, чем свою душу.

– Тогда ты должен довериться мне. Пей. Сейчас же!

Солнце уже жгло его кожу, и от невыносимой боли он оскалил клыки. Через мгновение он почувствовал, как в рот ему полилась какая-то теплая жидкость.

Отставив кружку, Беатрикс в испуге повернулась к Олдеру, извивавшемуся на земле недалеко от дома. «Неужели поздно, неужели я опоздала?» – спрашивала она себя.

Повернувшись лицом к востоку и глядя на восходящее солнце, она вскинула руки, словно заклиная светило смилостивиться над человеком, лежавшем сейчас у нее за спиной.

– Вечная Мать, я благодарю тебя за твою милость, – шептала Беатрикс. – Пророчество сбылось. Кровь за кровь, добро за зло. Пусть мир снизойдет на твою землю и твои народы, а мы будем хранить покой этой земли и этих людей. Прогони зло, изгони его, когда мой мужчина прольет на священную землю жертвенную воду. Я тоже приношу свою жертву.

Беатрикс пролила на землю оставшуюся в кружке воду из священного колодца Левенах. Вода тут же впиталась в сухую рыхлую почву и ушла вниз, образовав воронку. И эта воронка завертелась, как вихрь, а земля несколько раз содрогнулась.

В тот же миг за спиной у нее закричал Олдер, и в крике его прозвучали столетние боль и отчаяние.

Солнце огненным шаром поднялось над Лимнийским лесом. Солнце жгло слезившиеся глаза Беатрикс. Утренний ветер пронесся над поляной, и ветер этот принес с собой голоса ее предков. В голосах их она слышала удовлетворение, ибо закончилось столетнее правление Зла. Жизнь снова восторжествовала.

И потом вдруг стало тихо, очень тихо.

Она еще долго стояла лицом к лесу. Она боялась обернуться и увидеть на земле безжизненное тело Олдера. Возможно, она все же опоздала. Возможно, они все опоздали.

– Беатрикс…

Услышав этот слабый голос, она вздрогнула и обернулась.

Обнаженный Олдер лежал на земле, глядя широко раскрытыми глазами в яркое рассветное небо. Беатрикс бросилась к нему и опустилась рядом с ним на колени.

– О, Олдер… – прошептала она, ощупывая его лицо. – О, Олдер…

Беатрикс смотрела належавшего перед ней мужчину и все еще не верила свершившемуся. Кожа его, некогда белая как снег, сейчас порозовела, а глаза с каждым мгновением становились все светлее и вскоре сделались ярко-голубыми. Какое-то время он смотрел на нее с удивлением, наконец пробормотал:

– Значит, ты все еще жива?

Беатрикс кивнула:

– И ты тоже.

– Но… твоя кровь…

– Она была в колодце, Олдер. Живая кровь Левенах – это и есть благословенная вода, что защищала мой род долгие годы. Тебе требовалось лишь получить разрешение, чтобы испить ее.

Олдер рассмеялся.

– Колодезной воды?!

– Волшебной колодезной воды, – уточнила Беатрикс.

Олдер еще громче засмеялся.

– Я живой, – сказал он, поднося руки к глазам и разглядывая их с изумлением. – Я действительно живой…

Беатрикс тоже смеялась. Когда же она увидела зубы Олдера – белые и ровные, – она наконец-то осознала: он был живой, но он снова стал смертным.

Олдер резко приподнялся и сел. Схватив Беатрикс за плечи, он усадил ее к себе на колени и впился поцелуем в ее губы. В ней тотчас же вспыхнуло желание. Обвивая руками шею Олдера, она крепко к нему прижалась.

Когда же поцелуй их прервался, он посмотрел ей в глаза и объявил:

– У нас с тобой будет настоящая семья.

Она с улыбкой кивнула:

– Да, конечно.

Он вновь приник к ее губам, но лишь на мгновение.

– И ты выйдешь за меня замуж, Беатрикс.

– Хоть сейчас.

Он опрокинул ее на спину, потом вдруг спросил:

– А тебе здесь не холодно? Можем, зайдем в дом?

Беатрикс покачала головой и решительно заявила:

– Мне совсем не холодно, и я не желаю ждать.

Олдер усмехнулся.

– Я тоже не хочу ждать.

И на этой поляне, этим утром они положили начало новой династии. Дало росток новое дерево, волшебное дерево с раскидистыми могучими ветвями. И дереву этому суждено было расти и защищать не только Лимнийский лес, но и всю Шотландию.