Я увидела не только толщу воды, но и то, что было по ту сторону, другой мир, где мое внимание привлекло какое-то движение в небе. У меня вырвался потрясенный возглас, когда в узком металлическом цилиндрике я узнала самолет, пересекавший далекий голубой горизонт. Все стало на свои места. Я как безумная еще раз попыталась оторвать руки от деревьев, но вместо того, чтобы высвободиться, только глубже увязла в коре. Она медленно засасывала мои руки, сначала до кистей, потом до локтей. Мое тело начало падать и растворяться в зеркальном мире. Я увидела уже знакомую ускользающую тьму, излучавшую зло. Чернильное пятно пульсировало вокруг меня, давило, душило, пыталось поглотить. До меня донесся крик ужаса. Это кричал мой муж, ему вторило пронзительное ржание запаниковавшей Эпи.

Я открыла рот, чтобы закричать, и потеряла сознание.

Желудок взбунтовался, болезненные спазмы раздирали все тело, и тут кто-то перекатил меня на бок. Я услышала какой-то странный скулеж и не сразу поняла, что это мои собственные стенания.

Все в порядке, Шаннон, — ласково пробасил знакомый голос, — Ты в безопасности.

Я попыталась поднять веки, но перед глазами все вертелось, сливалось в сплошное пятно. Я испугалась, что тошнота только усилится от такого головокружения, и поспешила снова зажмуриться. Постепенно приступ утих, но я продолжала лежать неподвижно, хватая ртом прохладный влажный воздух. Трава под щекой была сырая. Я снова попыталась открыть глаза, сфокусировать зрение, туповато огляделась сквозь щелки век, увидела только серо-зеленое очертание, и больше ничего, так как где-то сбоку промелькнула черная тень. Как только я обратила на нее внимание, меня тут же пронзило знакомое чувство. Это не были гормоны или разыгравшееся воображение. Черное зло действительно меня выследило и теперь подбиралось все ближе, поглощая на ходу все другие краски. Я попыталась открыть рот и закричать.

Шаннон, успокойся, — произнес тот же самый голос, — Все в порядке!

Эти слова, видимо, произвели убийственный эффект на тень, уничтожающую краски. Темное пятно рассеялось. Вместо него мое ускользающее зрение успело выхватить зелень лесной листвы на мерцающем сером фоне. Через секунду я уже ничего не видела.

Перед моими закрытыми веками промелькнуло подобие молнии, которая освещает ночное небо, но не хочет покидать облаков. Я лежала неподвижно, боясь пошевелиться, причинить боль своему многострадальному телу или снова вызвать тьму, из которой только что вынырнула, и старалась дышать пореже, чтобы успокоить трепыхающееся сердце.

Я поняла, что больше не лежу на сырой траве. Подо мной был настоящий мягкий матрас, а сверху до самой шеи меня согревало пуховое стеганое одеяло. Но я все равно поежилась, внезапно охваченная каким-то внутренним холодом.

Послышались чьи-то шаги, затем моего холодного лба на секунду коснулась мозолистая рука.

Пока не открывай глаза. Так организму будет легче приспособиться. Просто лежи и отдыхай.

Снова тот самый знакомый голос.

Попей. Это должно помочь.

Я по-прежнему не открывала глаз. Тем временем сильная рука приподняла меня, чтобы я могла мелкими глоточками выпить теплой сладкой жидкости. Я неспешно потягивала этот напиток, приказывая желудку успокоиться. Когда кружка опустела, я окончательно выбилась из сил и снова откинулась на подушку.

Отдыхай, — сказал голос, — Все хорошо. Ты дома.

Меня сморил сон. Засыпая, я поняла, что это говорил Клан-Финтан, только его голос звучал как-то странно. Я попыталась прогнать дремоту и разобраться, в чем тут дело, но все равно заснула.

Кофе!.. Этот запах разбудил меня, навеял воспоминания о сонных субботних утрах, когда я к завтраку варила целый кофейник темного напитка и щедро сдабривала его сливочным ликером, прежде чем вернуться в кровать с дымящейся кружкой и хорошей книгой.

Но в Партолоне не было кофе.

Я тихо охнула, попыталась оглядеться, но в глазах все расплывалось. Я заморгала, потерла их и расстроилась из-за того, что руки почти не слушались меня от слабости.

Прямо напротив кровати в стене деревянной хижины находился очаг, в котором горел огонь. Это был единственный источник света. Я осмотрелась, стараясь не делать резких движений головой, чтобы снова не затошнило. Эта просторная комната служила спальней и гостиной одновременно. Перед камином уютно устроились два кресла-качалки, возле каждого стоял небольшой столик с современной версией старомодной керосиновой лампы, но ни одна, ни вторая не горели. Возле ближайшего ко мне кресла лежала раскрытая книга. Над головой располагалось еще одно помещение, слева находилась другая комната, отделенная стеной. Как раз оттуда шел запах кофе. Наверное, там была кухня. Послышались усталые приближавшиеся шаги. Я взяла себя в руки.

Из-за стены появился Клан-Финтан.

Я, должно быть, издала какой-то возглас, потому что он вздрогнул и чуть не пролил из кружки какую-то жидкость. Потом его красивое лицо расплылось в знакомой Улыбке.

— Тебе уже лучше? — спросил он.

Только теперь я поняла, почему этот голос показался мне знакомым, но и каким-то странным. Это был голос Клан-Финтана, но в нем не слышалось мощи кентавра и музыкальной напевности партолонского акцента.

Где я? — поинтересовалась я замогильным голосом, лишенным каких-либо эмоций.

По-прежнему улыбаясь, этот человек отставил кружку на маленький столик и направился ко мне. Я невольно вжалась в подушки. Он, видимо, заметил мой испуг, потому что остановился в нескольких шагах от кровати.

Ты дома, Шаннон.

И где, по-твоему, находится этот самый дом, черт возьми?

Мужчина удивленно вскинул брови.

В Оклахоме, — ответил он как ни в чем не бывало, резанув мне ножом по сердцу.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моих щек. Комната резко начала кружиться.

Нет! — прошептала я, зажмурилась и приказала комнате остановиться.

Я сделала несколько глубоких вдохов, снова открыла глаза, увидела, что он успел шагнуть ко мне, и гаркнула:

Ближе не подходи!

Незнакомец замер, протянув руки вперед.

Я не причиню тебе вреда, Шаннон.

Откуда ты знаешь мое имя? — Мне не удавалось справиться с тошнотой и головокружением, мой голос дрожал.

Это сложная история, — неуверенно произнес он.

Откуда ты знаешь мое имя? — медленно и отчетливо повторила я, превращая вопрос в повествовательное предложение, как это умеют только учителя английского.

Мне сказала Рианнон, — ответил он с явной неохотой.

Рианнон! — Я произнесла ее имя как ругательство и быстро оглядела комнату, ожидая, что она сейчас выскочит из какого-нибудь темного угла.