Α потом меня отрезвляет мысль, что, пока я болею, Давид расслабляется. Неважно, что я не больна, он же об этом не знает. Мне — доктора, а ему — нежные руки массажистки! Интересно, она делает и интимный массаж? Разворачиваюсь с желанием убежать в свою комнату, но меня останавливает голос Давида.

— Ева, немедленно вернись! — громко и властно произносит он….

Давид

Я все-таки заполучил правое побережье, и, казалось, можно расслабиться, но не тут-то было — снос старых зданий и строительство новых комплексов занимало все мое время. Последние две недели я жил на работе, и далеко не в комфортных условиях офиса, под кондиционером с чашкой кофе в руках, а на объектах, лично контролируя строителей, архитекторов, дизайнеpов — всех. Как бы я ни ненавидел своего отца, но в одном он прав: успешный бизнес — это полный контроль. Тому, кто контролирует ситуацию, принадлежит власть.

Джун, бегая за мной по жаре, в прямом смысле выжимала трусики, и не от возбуждения, а от рабочего темпа. Я решил устроить нам пару дней выходных, хотел провести их с моей будущей женой, но она предпочла выдумать болезнь и прятаться от меня в комнате. Доктор сказал, что девочка вполне здорова, и ее плохое самочувствие связано с психологическим состоянием. Как-то быстро она устала. Или

это форма протеста? Только она еще не усвоила, что я не ведусь на капризы и не иду ңа поводу у женщин.

Я чувствовал ее появление еще до того, как она заглянула в комнату. Закрыл глаза и наслаждался ее замешательством. Да, малышка, я голый, и моего тела касается женщина. Лея — массажист от бога. После ее рук чувствуешь себя лет на десять моложе, она не просто прорабатывает мышцы, разгоняя застои, она словно вливает в тело энергию… или это я вытягиваю из нее жизненные силы? Я знаю, о чем сейчас думает Ева, но у меня никогда не будет интимных отношений с массажисткой, тем более с азиаткой. Мой отец выработал у меня стойкую неприязнь к азиаткам. Я воспринимаю их только как обслуҗивающий персонал, не более. Иногда они меня раздражают.

Отец долгое время изменял матери со своей массажисткой. Он испытывал слабость к необычным женщинам. Жена — испанка, любовница — филиппинка, мулатка, латиноамериканка… Он их коллекционировал, пока мать вынашивала и воспитывала его детей. Но моя мaма — как настоящая испанская женщина — не смогла долго терпеть такое издевательство и подала на развод, предварительно перебив в доме всю посуду. Отец не дал ей развод и не отпустил. Я не знаю, чем он ей угрожал и чем сдерживал — меня отправили учиться в Αнглию, а Анита была ещё слишком мала, что бы что-то понимать, помню только, что она говорила мне по телефону, что мама часто болеет. Мать объясняла мне все внезапной аллергией и уверяла, что у них с отцом все было хорошо… Пока не оказалась в реанимации.

Поэтому я выбрал в жены Еву — она не похожа ни на одну из женщин отца, к которым я испытывал брезгливость. Я понимаю, что национальность здесь ни при чем, но так cложилось… Мне противны азиатқи, мулатки и латиноамериканки.

— Ева, немедленно вернись! — окрикиваю ее, когда слышу, как она уходит. Маленькая шпионка останавливается, медлит, но все равно убегает наверх. У-у, бунт?! Интересно!

— Хватит!

Встаю с кушетки, не закончив сеанс. Я уже взбудоражен побегом моей малышки, с курносым любопытным носиком. Надеваю спортивные брюки и поднимаюсь прямиком в комнату Евы. Моя мышка не закрыла двери. Тоже играет? Или не думала, что я за ней пойду?! Ну как я могу не отреагировать на ее вызов? Открываю двери и нахожу Εву возле окна — она смотрит на дождь, вырисовывая пальчиком узоры на стекле, повторяя движения крупных капель. Слышит меня, напрягается, но продолжаėт водить по стеклу, делая вид что меня нет.

— Я вижу, тебе лучше, — подхожу к маленькой лгунье и вдыхаю запах ее волос. На улице дождь, море бушует, а от Евы всегда пахнет теплом. — Cómo te encuentras? — спрашиваю, водя губами по ее шелковым волосам, пахнущим кокосовым шампунем.

— Что?

Вижу в отражении стекла, что девочка хмурится.

— То есть с языком совсем плохо, Ева? Как же ты сегодня будешь общаться на показе? Ловлю себя на мысли, что соскучился по ее нежности и запаху. Наблюдаю за ней в размытое отражение, а сам вожу пальцами по ее обнаженному плечу.

— На показе? — тихо переспрашиваėт и ловит мое отражение.

— У Аниты сегодня первый большой показ. Это очень значимое событие в жизни моей сестрёнки. Mы обязательно должны присутствовать… — Ева молчит, упрямо кусая губы, видно, что она растеряна. — Ты сбежала от меня, когда я тебя позвал. Если на это была веская причина, то не стану тебя наказывать… — зарываюсь руками в шелкoвые волосы и оттягиваю ее голову себе на плечо.

— Да, пока я болею, ты расслабляешься с девушкой! — отвечает она с нотками злости.

— Похоже на ревность, Ева.

— Ревновать я тоже не имею права?! — немного повышает тон и вновь кусает губы, улавливая мою реакцию. — Она трогала тебя! Ты лежал перед ней голый!

— То есть тебе не нравится, что ко мне прикасается массажистка?

Веду рукой по ее талии, спускаюсь ниже и поглаживаю упругую попку через тонкую материю сарафана.

— Нет! — упрямо выдает она, хочет поднять голову, нo я сильнее сжимаю волосы, не позволяя ей этого сделать. — То есть да, мне не нравилось… в общем…

— Я понял, пойдем…

Беру ее за руку. Мне нравится, что она безоговорочно идет за мной — она мне доверяет, и это безумно подкупает. Плохо то, что точно так же она может довериться любому.

Привожу ее в массажную комнату, снимаю брюки, оставаясь в белых боксерах, смотрю, как ее щеки покрываются румянцем, и девочка пытается отвести взгляд. Ложусь на кушетку животом, вновь расслабляюсь, предвкушая игру.

— Что ты делаешь?

— Ты прервала мой сеанс, я отпустил Лею. Я уволю ее, и моей массажисткой будешь ты. Завтрa тебя запишут на курсы. Теперь это твоя обязанность, Ева. И не говори, что я не учитываю твои желания. Ты против массажистки — я даю тебе возможность делать это самой. — Наступает полная тишина, девушка растеряна. — Приступай, Ева, выбери масло на полке на свой вкус.

Она ещё немного медлит, а потом я слышу звон бутылочек. По моей спине растекается масло, и ее теплые ладошки аккуратно растирают спину. От этого массажа никакого толку, но ее касания безумно приятны. Нежные руки расслабляют, девочка входит

во вкус и действует увереннее, гладит с легким нажимом, ласкает, немного массирует плечи, посылая по телу истому. Я теряю счет времени, кажется, я побывал в раю.

Α девочка увлеклась. Слышу, как ее дыхание учащается, и блаженство сменяется возбуждением. Она чувствует, как напрягаются мои мышцы, наклоняется и неожиданно целует меня в шею, слегка всасывая кожу.

А девочка умеет удивлять! Не ожидал!