Я остановился в двух шагах от калитки и начал озираться по сторонам. Нет, я здесь никогда не был и не знал точно, как должны выглядеть дворы в поселке, но уж точно не так! Как-то тут оказалось тихо. Куры не бродили по двору, а словно крались. Зелень в палисаднике была вялая. Пес забился в конуру и отказался даже нос высунуть, чтобы гавкнуть на чужака. Даже сам Минька как-то сжался и присмирел.

Из забранного слюдой окошечка нас заметили — высокий худой мужик показался на крыльце:

— Вы кто такой будете?

— Некромансер, — подал голос Минька. — Этот заместо себя его послал.

— А. — Мужик явно разочаровался. — Ну проходите, коль уж зашли.

Хорошенькое начало! Впрочем, что тут говорить — они-то ждали специалиста, а прибыл вчерашний студент, не имеющий никакого опыта.

Стремясь произвести впечатление, вошел в дом чеканным шагом, решительно отодвинув с пути хозяина. Скривился, оглядывая жилище:

— Та-ак. И в чем ваша проблема?

— Да вот. — Сидевшая на лавке женщина, такая же худая, как и ее муж (только живот выпирал из-под передника), с трудом приподнялась. — Завелось у нас чего-то. А чего — сами не знаем. Нежить какая-то. Соседки бают — сглазили нас!

— И я даже знаю кто, — брякнул за моей спиной ее муж. — Прежние владельцы! Слишком уж они спешили отсюда убраться — даже не торговались!

— Понятно. А как это проявляется… Ну с чего вы взяли, что это нежить?

— Да вот. — Супруги переглянулись с таким видом, словно пытались мысленно договориться, что соврать. — Шумит чего-то…

— А еще плачет! — пискнул Минька. — То-оненько так! Ну чисто младенчик!

Я посмотрел на живот хозяйки дома. Совсем скоро в этой избе на свет появится новый житель. А тут такое соседство! Младенец рядом с нежитью! Опаснее ничего не придумаешь! М-да, выходит, мое второе самостоятельное «дело» будет не таким уж простым и легким. Но так даже интереснее!

— А как часто это происходит?

— Да почитай каждую ночь!

— Хорошо. — Я с умным видом проплелся по избе из угла в угол, заглядывая во все щели. Как и следовало ожидать, явных следов чуждого людям присутствия на видном месте не нашлось. — Кошка в доме есть?

— Сбежала… А какая кошка была… как в старом доме крыс гоняла…

— А чего вы оттуда уехали?

— Так отец-то мой помер, — промолвил мужик, — вот брательник старшой и велел отделяться, чтоб своим домом жили. Мол, пока родитель был жив, сыновья с ним под одной крышей селились. А как отца не стало, так и разделили добро-то. Избу меньшому, он на ноги встать не успел. Старшой себе новый дом построил, а я взял свое добро, да тут дом и прикупил. Деньгу-то братья выделили…

— И началось это сразу, как приехали? — Я встал на четвереньки, пытаясь заглянуть под лавку.

— Ага. То есть… не совсем сразу. Раньше-то оно не каждую ночь так скулило и плакало, а вот в последнее время иной раз и днем его слыхать.

— Оно ребенка чувствует. — Кивнул на живот хозяйки. — Нежить всегда перед родами на свет выползает… Так, говорите, и днем иногда слышно?

Хозяин и хозяйка кивнули.

— Что ж. — Я уселся на лавку. — Будем ждать.

Они переглянулись:

— А-а… нам что делать?

— Не мешать мне думать!

Хозяева восприняли мой ответ весьма странно. Они тоже сели и уставились на меня. Даже мальчишка пристроился в уголочке, бросая исподтишка вопросительные взгляды.

Уж не знаю, как обыватели представляют себе работу некроманта, но время подумать у меня образовалось. Сосредоточившись и прислушиваясь к малейшим шорохам, я быстро перебирал в уме все виды вредоносной нежити. Скорее всего, в доме плачет игоша.[10]Хоть бы это было так! Тогда исчезла бы добрая половина проблем. Всего-то дать хозяевам рекомендацию, как с ним «договориться» — и дело с концом.

Некоторое время ничего не происходило, а потом…

Какой-то странный шорох в подполье…

Скрежет то ли маленьких лапок, то ли острых зубок…

Слабый запах мертвой плоти…

Довольно неприятный звук, который можно сравнить только со смехом…

Нет, это определенно не игоша!

Хозяева все еще ничего не чувствовали и даже вздрогнули, когда я рухнул на пол, выхватил нож и быстро начертил на досках пола круг в том месте, где мне померещились эти звуки.

— Ы-у-уа-а-ао!

Злобный вой перекрыл отчаянный женский визг, когда круг вспыхнул мертвенно-бледным сиянием, на фоне которого появилась огромная когтистая лапа. То есть не совсем лапа, а вполне себе человеческая рука со скрюченными пальцами и длинными, как у зверя, ногтями. Призрачное видение висело в воздухе несколько долгих секунд, а потом растаяло. Напряженную тишину расколол новый вопль.

Ничего не соображая от страха, толкаясь и едва не сбивая друг друга с ног, хозяева бросились вон из избы. Я не мешал им, быстро дорисовывал пентаграмму и спешил замкнуть все контуры, чтобы дух не попытался вырваться на свободу.

— Готово!

— Что ж ты делаешь-то, гад? — пробилась сквозь вой вполне разумная речь.

Нельзя разговаривать с агрессивно настроенной нежитью. Одно слово, один звук, даже просто намек на то, что вы молча прислушиваетесь к ее словам, — и пиши пропало. Никогда нельзя даже притворяться, что вас как-то волнует то, что обитатель иного мира может вам сообщить или предложить. На эту уловку попадались столько раз, что у нас в Колледже даже ввели обязательный практикум на «невнимательность».

— Убью! — завывал призрак. — Сначала их, потом тебя! Достану-у-у-у! Всех достану!.. До всех дотянусь! Вам не уйти!! Вы-ы-ы-ыпусти! Хуже будет!

А он мощный, однако! Контуры пентаграммы начали светиться ярко-голубым светом. Если цвет перейдет в зеленый — конец. Но в любом случае несколько минут у меня имелось.

Ругая себя на все лады, ринулся к сумке, в которой принес все необходимое. Та-ак, крапивная вытяжка… амулеты… корень разрыв-травы… Эх, жаль, нет ничего посущественнее! Рукой залез в печку, вороша угли. Нашел самый горячий, вытащил и бросил на сухую траву, торопливо раздул огонь. Мне бы хоть несколько язычков пламени! Интересно, где осиновая щепа? А, вот она!

— Э, ты что творишь? С ума сошел? А ну прекрати!

Как хочется зажать уши. Но нельзя! Нельзя даже жестом дать понять, что вас задевают слова призрака! Его просто тут нет. А я что тут делаю? Да дом собираюсь поджечь, только и всего! Та-ак, дернем мха из пазухи в стене. Сухой, он должен отлично гореть!