– Но не совсем то, что мне хотелось бы услышать. – Она скользнула за один из стоявших вокруг стола деревянных стульев, словно желая, чтобы между нами была преграда. – Ты еще не спросил, что чувствую я.

– Разве не то же самое?

– Насчет нас? И да, и нет. В прошлом году отношения были лучше; но учитывая, насколько неудачным оказался этот год… Так или иначе, я просто не знаю, связано ли это вообще как-то с нашим полом. Тогда мы были счастливы – а теперь нет. Может быть, мы просто устали друг от друга?

– Каппи, – сказала я, – мы были вместе больше чем два года. Мы были вместе всю нашу жизнь. После того как умерла моя мать, нас кормили одной грудью – о чем твоя мать постоянно мне напоминает. Мы играли в одном и том же дворе, вешали рядом наши пальто в школе, вместе отморозили пальцы на ногах в ту ночь, когда ты пыталась собраться с силами, чтобы меня поцеловать… Она грустно усмехнулась.

– Это была моя мужская половинка. Сама не знаю, что мне пришло тогда в голову.

– Но именно твоя мужская половинка мне и нравится, – сказала я. – В таком виде, как сейчас, ты мне нравишься тоже, – поспешно добавила я, – но наоборот было бы лучше.

– А как насчет того, чтобы я стала жрицей? Я не могу от этого просто так отказаться – особенно после того, как устроила ту сцену перед Советом.

– Лита сказала, что может найти кого-нибудь другого.

– Но предположим, я действительно хочу стать жрицей. Если Лита не сможет выбрать меня, ей придется отдать предпочтение какой-либо из женщин старшего возраста, из тех, кто уже обрел свое Предназначение. А мне они кажутся настолько примитивными… или вообще сумасшедшими.

– Если это тебя так беспокоит, тогда я добровольно соглашусь стать жрицей. Хорошо? И буду советоваться с тобой по всем вопросам – мы будем вместе принимать решения. Если ты сочтешь, что нужно сделать то-то и то-то, – я так и сделаю. Станешь моим теневым советником.

Она подозрительно взглянула на меня.

– Фуллин, так ты решил стать жрицей?

– Я решил, что не могу без тебя жить, – ответила я. – Меня просто убивает, когда мы даже не можем посмотреть друг другу в глаза, и я хочу это исправить. Если ты не хочешь, чтобы я занял место жрицы вместо тебя, – пусть ею станет одна из старших женщин. Не такие уж они и плохие. По крайней мере, нам не придется скрываться и прятаться друг от друга, как это было весь последний год.

Глаза Каппи блеснули в свете лампы.

– Обычно я могу понять, когда ты врешь, – прошептала она. – Это жестоко…

Я медленно обошла стул, которым она пыталась отгородиться от меня. Ее руки крепко вцепились в деревянную спинку. Я осторожно взяла ее ладони в свои и поцеловала кончики пальцев. Она на мгновение закрыла глаза, словно не желая чувствовать ничего, кроме прикосновения моих губ. Потом вздохнула и с неохотой отодвинулась.

– Ты слишком много мне врал, Фуллин. Ты отвергал меня, делал мне больно. Я чуть не умерла от одиночества…

– Так было в этом году, – ответила я. – Когда я буду женщиной, то…

Она приложила пальцы к моим губам.

– Не зли меня своими оправданиями. Не хочу злиться. Я просто… ты ведь не стал бы врать, говоря о столь важных вещах, правда? Нет, забудь, что я говорила, – ты никогда не был по-настоящему жестоким. Ты мог вести себя безрассудно, но никогда преднамеренно не причинял мне боль.

– Я люблю тебя, Каппи, – сказала я. Это не было ложью – когда я представила себе Каппи-мужчину, мое сердце забилось от радости и счастья. – Ты меня любишь?

Наступила тишина. Потом она тихо проговорила:

– Я так одинока… Я не знаю.

Обхватив меня за шею, она крепко прижалась ко мне, отчаянно всхлипывая…

Проснулся я мужчиной. Мужчиной в теле мужчины.

В хижине было темно, простыни подо мной были влажными от пота – моего и Каппи. Облизнув губы, я почувствовал ее вкус.

О боги… похоже, я вляпался в основательную кучу дерьма.

Я помнил все, что делала моя женская половинка, – насколько вообще можно помнить то, что происходит, когда занимаешься любовью. Подобные ощущения были для нее по понятным причинам новостью, но именно этого и хотела Каппи, которая прошептала мне, что соскучилась по ласке и нежности. Не было никакой изобретательной гимнастики, мы просто слились друг с другом, и нам было хорошо лишь оттого, что наши тела соприкасаются.

О боги!

Моя женская составляющая, шепчущая слова любви другой женщине… о чем я только думал?

К тому же я не мог в точности восстановить последовательность событий. Возбудилась ли я-женщина еще до того, как мы коснулись друг друга? Я бы не беспокоился, если бы мое мужское тело просто физически реагировало на физические воздействия; но если мою женскую половину возбуждал один лишь взгляд на женщину-Каппи еще до объятий и поцелуев…

Что ж, по крайней мере наши тела были мужским и женским. Прошлым летом, когда я был женщиной, и женщина-врач… нет, я не хотел об этом вспоминать. Вот настоящее извращение – две физические женщины. Но в данный момент мы с Каппи были в мужском и женском телах, и лишь это имело значение.

А как же душа – или она ничего не значит?

Каппи спала рядом со мной. В темноте ее не было видно, но наверняка она улыбалась во сне – как всегда.

Кошмар.

Я занимался любовью с Каппи… пообещал, что займу пост Смеющейся жрицы вместо нее… договорился, что я стану женщиной, а она мужчиной, хотя подобные договоренности строго запрещались Патриаршим законом…

И если уж говорить о законе – сейчас я должен был пребывать в уединении на болоте.

Вдвойне кошмар!

Я едва удержался от того, чтобы немедленно вскочить с постели. Сколько еще осталось до рассвета? Успею ли я вовремя добраться до болота?

С величайшей осторожностью я отодвинулся от спящей Каппи, задержав дыхание, чтобы не чувствовать запаха пота и секса, исходившего от ее кожи. Естественно, она была обнажена, на ней не было больше отцовской одежды – обычная, хорошо знакомая Каппи, если не считать коротко подстриженных волос. В темноте из-за этой стрижки мне казалось, будто я вижу четкие очертания ее черепа, словно в одной из тех жутких историй, которые рассказывают у костра, – герой обнимает прекрасную женщину и вдруг обнаруживает, что она превратилась в изъеденный червями труп…

Нет. Это было нечестно. В темноте Каппи могла выглядеть несколько странно, даже пугающе, но не ужасным монстром. Она была просто… обыкновенной.

Неужели моя женская половина этого не понимала?

Моя жизнь далеко не ограничивалась этой простодушной девушкой в моей постели. Я был известен на всем полуострове. Мной восхищались куда более интересные женщины.