матерью уже жили. Ну, там не квартира, а хоромы я отгрохал. Вот только, в отличие от Камиллы, Ленка с матерью общий язык быстро нашла. Спелись так, что можно было знатно обзавидоваться. Ну, вначале, по крайней мере.

Это полный трэш.

Как вспомню, так к самому себе такое мерзкое отвращение накатывает, что аж жить не хочется. Эти гребаные ошибки прошлого. Конечно, у каждого бывают не самые удачные дни. Но чтобы настолько. Глупо продолжать этот непростой разговор, ведь всегда как-то неловко выглядеть подонком на людях. Эх, сомневаюсь, что меня будут больше уважать после рассказанного, но я сейчас себя так погано чувствую. А ведь когда-то был уверен, что где-то в глубине души я абсолютно бездушен…

Хм…

— На ноги — то я встал, даже компаньона взял. А он меня, сволочь такая, с налогами и отмыванием денег подставил. Обнаружилось все не сразу. Но зато так, что хрен выкрутишься. Я Полинку матери своей отвез. Мы — то тогда уже отдельно жили с моей, — я невольно поморщился. — Ленкой.

А знаете почему?!

Они с матерью умудрились разругаться вдрызг. Да так, что громы и молнии в друг друга метали. Настолько была напряженная атмосфера вокруг.

Да и с ребенком Ленка категорически сидеть больше не хотела. А уж как все закрутилось, так вообще выставила меня.

Пора бы освободиться от первых негативных эмоций — вторые уже на подходе.

Ха — ха.

А память даже сейчас подбрасывает старые воспоминания.

И тот дерьмовый разговор.

Помню все до мелочей. Так, будто он состоялся вчера.

Пробовал же по — человечески объяснить своей кукле сложившуюся ситуацию. А она, овца, все на финансы сводила.

Я ей говорил тогда, аккуратно взяв за руки:

— Не в деньгах счастье, дорогая.

А она мне отвечала:

— Да, не в них. Но с ними можно быть несчастным, как угодно и где угодно.

— Ты ничего не попутала? Я с тобой серьезные отношения строю, внимание тебе уделяю! На чужом гробу в ад хочешь въехать?..

— Ярик, в аду не было места, поэтому я здесь. И теперь послушай, милый, ты сам-то чем думаешь? Важно не внимание, важно сколько подарки стоят!

— Ну ты и сука все-таки!

— Ярик, ты думаешь обо мне хуже, чем я есть на самом деле. Тебе на всех наплевать, дорогой, поэтому всем наплевать на тебя.

Не… Ну это вообще нормально?! В какую фигню она меня втянула?

Я ж к ней со всей душой.

Думал, что поймет.

Ан, нет.

Потом же ж она мне все в “доступной” форме по полочкам разложила.

И о том, насколько я сейчас погряз в своем бедственном состоянии.

И о том, что ни на йоту не соответствую предъявляемым ко мне требованиям.

Не очень, кажется, весело обрести мудрость под “старость” лет. Иногда насильно застреваешь там, где не планировал оказаться. Я был похож на слепого старика, которому отвечали на вопросы, которые я, между прочим, не задавал. Я был нужен многим, но слишком поздно прозрачно понял, кому, зачем и для чего. Вся сложившаяся картинка моей жизни стала несуразна до сверхъестественности. Там, где одни находят справедливость, других настигает возмездие…

А ведь со мной рядом в тот момент должна была быть любимая и любящая женщина, которая отнеслась бы ко мне с пониманием и уважением. Родственная душа, которая не предала бы меня и не оставила в трудные минуты.

Ну и что с того, что у меня на тот момент денег не было?!

Ну и что с того, что я погряз в долгах, как в шелках?!

Ведь это не главное!

Счастье… Оно ж не в деньгах измеряется!

Или все же в них?

Да ну.

Нет.

Бред какой — то.

Счастья деньги, конечно, не могли принести. Потому что не в них счастье — это уж точно. Но пока моему ребенку нечего есть, она мерзнет и от этого болеет, — в это время счастье мне сто процентов не светило! То есть какие — то деньги для счастья все же были нужны.

Короче, для меня это было фиаско. Полный пиздец. Верхушка айсберга недопонимания. Да и в голове уже вертелся только один — единственный вопрос. Как я себе такое раньше не представил?! Почему заранее не предугадал?! Бизнесмен же, как — никак. Должен был все исходы предусмотреть.

Помню, нередко у меня случались дни, когда мне даже не хотелось вставать с постели. В любой момент я мог элементарно, по — бабьи, расплакаться без всякой причины. Депресняк был такой, что и вспоминать стыдно… А ведь у меня таких состояний даже в детстве не было! Но после всего мне уже казалось, что я бесцельно блуждал по собственной сломанной жизни. Я не знал, сколько еще смог бы продержаться. И иногда мне уже просто хотелось громко закричать: “Эй, кто — нибудь, пожалуйста, пристрелите меня!” Да потому что трудно очень возвращаться в нищету после того, как ты хорошо пожил, ни в чем себе не отказывая. Это несправедливо. Это стыдно. Это мерзко. Это отвратительно. Это не мое. Не для меня. Совсем мне не нравится, не подходит и не годится для хорошей жизни!

— Так я дочь обратно отправил, к бабушке. Это сейчас понимаю, что поступил так от глупости и гордости. Ну, чтобы Милка не напомнила, как однажды уже были у меня сложности, и она мне помогала. А тут, проблемы появились, и дама сердца меня кинула, — хмыкнул я. — Сам пытался что — то делать, выкручиваться, но все было без толку…

А если уж и говорить начистоту, как есть, в то время я чувствовал себя таким…

…Несчастным…

…Раздраженным…

…Одиноким…

…Усталым…

…И совершенно измотанным…

…Постоянно…

Вообще ничего не вставляло и не помогало.

Так…

Надо срочно выпить.

— И мать моя, кстати, за Полинкой не уследила. Та от нее убежала. К мамочке своей собралась ехать. А ее в итоге в полицию…

Меня дома не было, а моя матушка там про Камиллу такое наговорила. И что ей дочь не нужна. И что Камилка шалава та еще. И что ребенка не кормит нормально. И про несуществующее рукоприкладство приписала. И прочее, так сказать, не менее “хорошее”. Как понимаете, характеристика у Камилки после персонального выступления моей матушки сложилась просто “превосходная”.

Камилле — то сообщили потом, дня через два или три.

— В общем, через органы опеки Милка забрала себе Польку. Вот только не сразу. Пока все оформляли, не торопясь, разведывали сложившуюся ситуацию, что там да как, Полинка в приюте жила…

Уж сколько грязи тогда на