Ходатайство рассматривал чиновник особых поручений при Министерстве внутренних дел И. П. Липранди, известный гонитель раскола. Как ни странно, в этом случае он поддержал староверов и советовал своему ведомству отнестись к просьбе поповцев с гуманностью и терпимостью. После некоторых проволочек на Громовском кладбище была освящена деревянная Успенская церковь и были построены два деревянных дома, где жили священники – выходцы из Гуслиц, певчие, размещались мужская и женская богадельни, трапезная, пекарня, панихидная и гостиница.

Во второй половине XIX века единая прежде в Петербурге поповщина разделилась на три основных направления. Те, кто не принял Белокриницкую иерархию и продолжал пользоваться услугами священников, перешедших из православия, именовались беглопоповцами. Их было немного – главным образом выходцы из Нижнего Новгорода, основавшие свой приход в 1909 г. Их Никольская церковь была освящена в 1907 г. в Семенцах, на углу Малоцарскосельского проспекта и Митятина переулка[50].

Белокриницкое согласие, в свою очередь, разделилось на «окружников» и «неокружников», отличавшихся отношением к «Окружному посланию» 1863 г. Центр первых располагался на Рогожском кладбище в Москве, вторых – в Гуслицах.

Моленная столичной общины неокружников после раскола 1863 г. размещалась вначале в доме Е. Александрова на Ямской улице, в 1882 г. переведена на Лиговку в дом каретника Дмитриева и, наконец, в 1916 г. – в новый молитвенный дом в Чубаровом переулке.

В 1880-е годы неокружников возглавляли купец Л. А. Громов и шорник М. Христофоров. По словам журналиста «Русских ведомостей», прихожанами молитвенного дома являлись извозчики (по преимуществу калужане), кузнецы, подрядчики и сапожники, проживавшие в бывшей Ямской части, где улицы Болотная, Воронежская и Чубаров переулок были заселены в основном старообрядцами.

Среди неокружников «Соборное послание» рассматривалось как капитуляция перед никонианами[51]. После легализации в 1906 г. неокружники легализировали и перестроили церковь в Чубаровом переулке, а в 1916 г. освятили еще одну, домовую, на Лиговке, 46[52].

Громовское кладбище осталось за окружниками, сторону которых приняло большинство состоятельных прихожан.

Во второй половине XIX века среди петербургских поповцев не было таких видных фигур, как В. А. Кокорев у поморцев или Е. С. Егоров у федосеевцев. Дети Громовых перешли в православие, а их огромное состояние унаследовал городской голова Петербурга В. А. Ратьков-Рожнов (православный). В православие в 1880-е годы перешли другие наследники громовских капиталов – купцы Дрябины. Сапожниковы перешли, как и многие поповцы, в единоверие.

Память о Громовых сохранялась только на кладбище, носившем их имя. Вот что пишет бойкий петербургский журналист Н. Н. Животов: «На кладбище центральное место занято склепом Громовых; над могилами Федула и тестя его стоят красивые памятники. Теперь этот фамильный склеп заброшен и неугасимые лампады потушены. Благодарные лжепоповцы вырезали над могилой первого своего попечителя Федула Громова следующую надпись: "Не блеск образования и знаний, а здоровый ум и дальновидность руководствовали его в обширных делах, при уповании на Бога! Он начал с ничего и, неусыпно трудясь, приобрел знания и состояние, и во всю жизнь наслаждался любовью всех окружающих, счастьем и постоянным здоровьем! Муж благодетельный, добрый гражданин и примерный семьянин!"»

Главными жертвователями кладбища после смерти последнего из Громовых, Василия Федуловича, стали крупнейший торговец мануфактурой Большого Гостиного двора Е. И. Дрябин и купец П. И. Чубыкин, который завещал четверть миллиона рублей на постройку при кладбище богадельни. Вообще же среди верхушки общины преобладали гусляки.

Длительный конфликт в поповщине, вызванный «Окружным посланием», не только привел поповцев Петербурга к расколу, но вызвал трения и среди самих окружников, к которым после раскола отошло Громовское кладбище. Одни прихожане были сторонниками более просвещенного попа Наума Мальцева, другие – более традиционного, Ермила Ершова. В конце концов, оба они были отрешены московским митрополитом Белокриницкого согласия Амвросием.

Долгие годы службы на кладбище велись в одноэтажном строении, постепенно выросшем вокруг кладбищенской сторожки[53].

В 1892 г. на Забалканском проспекте (ныне Московский пр., 108) у Московских ворот был приобретен участок, где в 1899 г. была открыта богадельня на семьдесят человек; в 1905 г. при богадельне был освящен домовой храм Петра Митрополита, в котором служил причт Громовского кладбища.

К 1912 г. в Петербурге насчитывалось три с половиной тысячи поповцев, среди которых – две тысячи двести последователей Белокриницкого согласия, объединенных в три общины (на Громовском кладбище, Глазовой улице в доме Степанова[54] и на Большой Охте), имевших десять священников, и тысяча триста неокружников, в храме которых в Чубаровом переулке служило два священника.

Между общинами Глазовской и Громовского кладбища существовали трения. Сразу после легализации часть поповцев выступала против строительства храма на Глазовской, т. к. «район этой местности глухой и отдаленный по своему положению, грязный, циничный и буйный по сложившейся там жизни… дом, предложенный общине, окружен публичными домами, трактирами низшего разряда и тому подобными вертепами[55].

Громовское кладбище являлось резиденцией епископа и центром Петербургской и Тверской епархии Белокриницкого согласия. В начале XX века епископом некоторое время был перешедший из православия отец Михаил (в миру Павел Семенов), участник религиозно-философских собраний у Мережковских. При кладбище размещалось благотворительное епархиальное братство, старообрядческая библиотека имени епископа Виталия, начальная школа и школа певчих. В чубыкинской богадельне в 1910-х годах проходили регулярные епархиальные съезды. В 1915 г. на кладбище был освящен Покровский каменный храм на две тысячи человек.

К началу XX века старейшей из поповских купеческих династий в Петербурге были братья Головины, отец которых записался в столичное купечество еще в 1850 г. Они разбогатели на торговле мясом и владели пятью каменными домами на Петербургской стороне.

Главой поповской общины был торговец готовым платьем П. А. Голубин, крестьянин деревни Селище Медведицкой волости Кашинского уезда; самым крупным жертвователем – Ф. П. Федоров, крестьянин деревни Угорское Малеевской волости Егорьевского уезда Рязанской губернии. Он владел клееночной мастерской в Волковой деревне, тремя магазинами и складом. Клееночной мастерской владел и еще один поповец, крестьянин деревни Завалишье Богородского уезда Московской губернии В. Ф. Наумов.