Главное преимущество старого дерева заключалось в прекрасно просматривающемся небольшом овражке, в который дорога ныряла почти сразу, как только заходила под деревья. Оба разбойника затаились в листьях на двух самых нижних ветках. Старайся смотри не смотри, не увидишь. Навострились таиться за несколько лет такой жизни-то.

Выверн Ангус Розенгрюншен, или Дикий Ангус, он же Выверн Хитрец, подсчитывал несложную бухгалтерию. Почесывал давно не бритый вытянутый подбородок, потом, по давней привычке, кончик длинного переломанного носа. Мысли были невеселые, скорее даже наоборот. Не с чего им было становиться веселыми. За минувший месяц, прошедший с момента разгрома банды, успешных дел вышло мало. Пару раз тормознули купцов-одиночек, добычу по нынешним временам редкую и, как правило, не очень прибыльную. Обложили данью четыре деревушки, из которых три полностью исчезли к моменту их второго приезда. Встретили разок группу редких уже теперь странствующих эльфов. Лупоглазые делиться своими побрякушками и бабами не хотели, пришлось замочить. Даже до длинноухих девок добраться не удалось. Один из эльфов сам перерезал им глотки, когда стало ясно, что не получится уйти от нападающих. Теперь банда сидела на урезанном и голодном пайке, готовая вцепиться во все, что движется.

Так что поневоле главаря одолевали грустные мысли, а если учесть разгром, произошедший в том месяце, то ничего хорошего в голову не лезло вообще. Доведенные до лютого ожесточения нессарские купцы в складчину наняли профессионалов – группу охранников из гильдии стражи Сеенхавена. Те подкараулили банду на походе, хорошо, что самому Ангусу удалось вывернуться. Вдобавок к этому купцы умудрились среди царящей неразберихи нанять охотника, как рассказал ему давнишний осведомитель.

Откуда тот узнал об этом, так и осталось неясным, но человеку этому Выверн доверял. Вот и думай тут, а ведь куда ни кинь, так всюду клин. С одной стороны, профессиональные головорезы-стражники, а с другой – охотник за головами, что еще хуже. Пока из них больше постарались озерные вояки[7], и банда Выверна сократилась по численности раза в три. Что ожидать от охотника, Ангус представлять не хотел.

Плохая бухгалтерия складывалась в голове бывшего рыцаря, опального дворянина и оступившегося военного, когда-то изменившего присяге. Выверн поскреб подбородок, густо заросший жесткой, больше чем наполовину седой щетиной, и покосился на своих людей. Вот они, последние, выжившие. Может, не лучшие и уж явно не самые надежные, но какие есть. Стефан, выродок, убийца, живодер и насильник. Бывший мельник, ограбивший два года назад церковку, зарубивший попа и потом снасильничавший дочку деревенского старосты. Близнецы, два раздолбая, бежавшие из войск Вольных городов и вовсю промышлявшие на трактах, пока не попались пограничникам Нессара. Из этой беды их Выверн вытащил сам. Практически из петли, пусть и случайно. И вон те двое, сидевшие на дереве. Вот и все, что остались от крепкой и немалой банды, с которой он хотел податься на юга, подальше от войны. Тьфу ты, пропасть… снова не повезло.

– Верховой! – Заяц возник сбоку, косоватые глазенки поблескивали от возбуждения.

– Все по местам! – Ангус вскочил и ринулся к дороге. Близнецы, чуть не сбив его с ног, рванули следом. Коренастый, заросший жесткой бородой по самые глаза Вырви-зуб, не торопясь, поплевал на ладони и, поухватистей облапив топорище, пошел следом. Уже подбегая, все услышали, что Веселый начал собственное веселье.

Заводной жеребец, захрипев, начал заваливаться на бок. В крепкую шею с причмокиванием воткнулась длинная стрела. Гойко успел выпрыгнуть из седла, пружинисто вскочить на ноги, когда из кустов посыпались нападающие. То ли стрел у них больше не было, то ли еще что, но на него напали не из-за кустов, а в открытую. Да только легче от этого не становилось.

Первого шелудивого недоростка с косыми глазами он сумел проткнуть взятым в городке копьецом, а потом уже пришлось отступать. Спереди заходили два невысоких, одинаковых крепыша в добротных кожаных панцирях, слева вылез из зарослей ежевичника худой и длинный, затянутый в кольчугу тип с длинным мечом. За ним появился страхолюдный бородатый громила с большим топором. И еще где-то затаился лучник. А живым нужно было остаться, если он не довезет новости, все пропало, и в первую очередь его собственные ребята, которые ждут помощи там, в степи…

Лучник свалился сверху прямо на спину Быстрого. Близнецы, одновременно выхватив кривые сабли, кинулись на Гойко. Кольчужник зашел слева, замахиваясь двуручным мечом. Бородатый подстраховывал его сзади. На четыре клинка и один топор у Гойко было небольшое копье и изогнутый старый меч. Чудес на своей памяти он не помнил.

* * *

«Я часто поднимал в бой уже поникших духом бойцов. Ведя их к победе, думалось: неужели они идут за мной в ожидании чуда? И тогда мне пришли в голову две мысли.

Чудо может появиться лишь в двух случаях: или в результате божественного либо сверхъестественного вмешательства, или когда оно заранее продумано, просчитано и подготовлено хорошим стратегом…

Максимус Гальдерран, командующий третьей ударной армией Западного Имперского Номеда: Избранные воспоминания великих полководцев».

* * *

Быстрый, бешено взбрыкнув и выгнув спину, скинул с себя лучника. Встал на дыбы, несмотря на чиркнувшее по груди лезвие, проломил ему голову одним мощным ударом кованых копыт. Выверн запутался в густых усах ежевики и упал. Гойко успел отбить удар Борана и, пригнувшись, уйти от Борена. Острие клинка одного из близнецов успело чиркнуть его по плечу, боли он не почувствовал, лишь горячая струйка, сразу же брызнувшая из пореза, дала знать о ране. А вот Боран, охнув, начал заваливаться на правый бок, Гойко ткнул его прямым быстрым ударом, попав прямо в щель между застежками панциря. И, судя по всему, это было последнее везение Гойко Медвежонка. Борен, побелев от вида умирающего брата, рыча, ринулся на него. Заходил слева, замахиваясь для удара. Справа надвигался Вырви-зуб. И высокий Выверн, выпутавшийся из ежевики, шел прямо в центре.

Треснули ломающиеся под мощным напором продирающегося тела придорожные кусты. Что-то свистнуло в воздухе, обдав щеку Гойко ветерком, и кряжистый Вырви-зуб с хрипом завалился назад, с торчащей из горла рукояткой ножа. Снеся в сторону оторопевшего гонца, перед разбойниками выросла фигура оставленного позади деда. Сильная жилистая рука рванула на себя один конец ясеневой палки. Блеснул, переламываясь на зеркально отточенной стали, солнечный луч, полетел в сторону, не нужный, сыгравший роль ножен кусок посоха. Вместо раненого, вымотанного долгой скачкой Гойко перед уцелевшими бандитами застыл только казавшийся старым путник-пешеход. Чуть вывернув носок левой ноги и перенеся на нее вес, застыл в великолепной боевой стойке профессионал, уверенный в себе и знающий, что он делает. Выверн это понял, Борен нет, и в этом заключалась разница между опытным главарем и недалеким туповатым исполнителем его приказов.